Сага о первооткрывателях
Шрифт:
– Вы не первый так говорите. По-вашему, лучше жить в пещере?
Наступила пауза. Евгений, очевидно, ждал, что я предложу ему книгу. Но у меня её с собой не было, это первое. А во-вторых, хотелось проверить, будет ли он самостоятельно искать её. Насколько он любознателен и готов независимо мыслить до конца?
Вскоре он доложил, что нашёл книгу. И пообещал мне снять с неё копию.
Встреча в школе
В начале мая в самарской школе № 81 встречался с четвероклассниками. Помня моё обещание, они пригласили рассказать о том, как я с друзьями проплыл около 600 километров
Вопросов после выступления, да и во время него, было много. Четыре класса, более ста учащихся! Я не видел ни одного равнодушного лица.
– Как писалась книга «В плену светоносном» о путешествии, длившемся 23 дня?
– Что видели ещё в пути? Рыбачили или нет?
– Говорят, что где-то на реке есть водохранилище размером в четыре километра шириной и пять длиной, правда это? Что за птица козодой? А пустельга?
– Что ели?
Лес поднятых рук!
Вопросы… вопросы…
Полтора часа удивительного общения.
Когда же я сказал, что у меня копится материал о путешественниках, которые на Колыме искали и нашли золото, тут же последовала дружная просьба на следующей встрече рассказать и об этом.
Остудили наш общий пыл учителя:
– Учебный год заканчивается. Надо всем отдыхать! Вот в сентябре-октябре – пожалуйста!
На том и договорились, взяв с меня обещание непременно прибыть в школу.
Уже сентябрь. Учебный год начался. Надо быть готовым к разговору. А я ещё не насытился знаниями, которые мне теперь открываются…
Глава 2
На подступах к делу всей жизни
Годы студенческие
Из всех знаменитых первооткрывателей Колымы Цареградский и Билибин более всего притягивают внимание. Похожие во многом, они были каждый по-своему яркими личностями. Это отмечали многие из тех, кто знал их лично. О них писали. О Билибине больше, чем о В.А. Цареградском.
До недавних лет о Валентине Александровиче Цареградском говорили чаще в связи с исследованиями на Колыме и руководством геолого-разведочным управлением Дальстроя.
Сегодня круг изучения расширился до раннего периода жизни известного горного инженера. Мы знаем теперь, как В.А. Цареградский, с самого начала своей жизни тянувшийся к природе, к познанию окружающего мира, закономерно оказался студентом Петроградского горного института. Сбылась мальчишеская мечта. Как тут не вспомнить добрым словом мудрого его наставника в детстве, школьного сторожа из села Никольское Ивана Васильевича Медвежонкова, посоветовавшего поступать в Петроградский Горный институт.
…После занятий в селе Никольское-на-Черемшане Валентину предстояло учиться с 1912 года в бывшем реальном училище г. Ставрополя-на-Волге. Учился В.А. Цареградский легко. Без труда давались физика, математика. В это же время у него обнаружились способности к рисованию, что было отмечено окружающими. Он даже в кружке обучал сокурсников технике рисунка. Много лет спустя он вернётся к своему увлечению и оставит нам замечательные рисунки, сделанные в геолого-разведочных экспедициях.
Получив среднее образование, в 1920-21 годах В. Цареградский учится на первом курсе физико-математического факультета Самарского государственного университета. В апреле 1921 года пишет заявление с просьбой допустить к приёмному испытанию на нулевой триместр в Петроградский горный институт. Мечта стать геологом не отпускала [2] .
2
К
Добираться с Волги до Петрограда пришлось сначала пароходом по реке до Рыбинска, потом по железной дороге. Конкурс в институт оказался большим: двадцать человек на место. В канцелярии вначале отказали, но настойчивость и упорство Валентина взяли верх. Он был допущен к экзаменам. И выдержал их блестяще. После учёбы на подготовительном нулевом семестре, в 1921 г., его зачисляют на первый курс геолого-разведочного факультета института. Из трёх отделений факультета: палеонтологического, разведочного и петрографического – он выбирает палеонтологическое, где изучались биология, зоология, ботаника, палеонтология и палеобиология. Изучение древних, давно исчезнувших животных обещало много из того, что так важно в молодости и заманчиво, – неизведанного и нового.
Поступление на нулевой триместр потребовало целого ряда документов. Кроме удостоверения и заявления, в которых приводились основные биографические сведения абитуриента (дата и место рождения, место жительства, полученное ранее образование), в канцелярии по студенческим делам необходимы были справка, подписанная управляющим делами Петроградского комитета профессионального образования, отзыв и рекомендация двух лиц – членов партии, знавших Цареградского со школьной скамьи. Виктор Клопов и Александр Пудовкин состояли в Ставропольской уездной организации РКП. Они и дали рекомендации.
Во время учёбы В.А. Цареградский несколько раз ездил домой и в другие регионы страны. Каждый раз он подавал заявление на имя инспектора института, в котором указывал цель, адрес, сроки поездки. Заявление визировал заведующий факультетской канцелярией. Следовало сдать ликвидационный лист – аналог современного обходного листа. Цареградский посещал заведующих учебной библиотекой, химической лабораторией и геологическим кружком, библиотекой имени И.В. Мушкетова и факультетской канцелярией, собирал подписи, подтверждавшие отсутствие у него каких-либо задолженностей. Состав списка менялся. Так, в 1925 году он расширился до 11 пунктов за счёт столовой и буфета, кассы взаимопомощи, экспертно-ссудной кассы, общежития и лавочки профкома. На старших курсах в нём фигурировали лаборатории и кружки. Сбор подписей занимал много времени.
По истечении срока действия увольнительного билета студенту следовало срочно прибыть в институт. Билет имел примечание следующего содержания: «Ввиду учёта и регистрации студентов Петрогр. горного ин-та Горным Советом и обязательных занятий возвращение к указанному в отпускном свидетельстве сроку является безусловно обязательным, вследствие чего Птр. горный ин-т просит надлежащие власти оказать содействие к своевременному возвращению студента и направить его к месту обучения. За студентом имущества от Ин-та не числится». Такой билет давал право на бесплатный проезд и провоз шести пудов багажа. Цареградский получал увольнение в отпуск девять раз. 23 августа 1921 года сразу после сдачи вступительных экзаменов он уехал на месяц домой, в село. Второй раз он приезжал в Никольское-на-Черемшане в период весенних каникул – с 10 по 25 апреля 1922 года.