Сага о Рунном Посохе
Шрифт:
Однако, заметив разочарование на лице сына, со смехом добавлял, что герои бывают самые разные и если Манфред унаследовал от деда также мудрость, гибкость мышления и чувство справедливости, то его ждет достойнейшая из судеб - стать неподкупным судией. Это утешало мальчика, но лишь отчасти, ибо для четырехлетнего малыша стать воином все же куда более привлекательно.
Порой Хоукмун с Иссельдой брали детей на долгие прогулки верхом по болотам Камарга - полюбоваться, как высится тростник на фоне бескрайних розовато-желтых небес или как он гнется под порывами мистраля. С грохотом проносились мимо них стада белоснежных быков и табуны рогатых коней. Доводилось им наблюдать и как, напуганные, взлетают тучами огромные алые фламинго и кружат над незваными гостями, не подозревая даже, что именно Дориану Хоукмуну, как прежде графу Брассу, обязаны тем, что могут жить свободно на этих диких землях, не опасаясь охотников. Именно для
Хоукмун полюбил Камарг куда сильнее, чем далекие земли предков, что достались ему по наследству, и даже полностью отрекся от всяких прав владения, передав власть выборному совету, по примеру многих европейских провинций, где после падения Империи Мрака образовались республики.
И все же, как бы сильно ни любили и ни уважали Дориана Хоукмуна в Камарге, он прекрасно сознавал, что не в силах заменить своим подданным прежнего графа Брасса. Они нередко обращались за советами к графине Иссельде, а юного Манфреда почитали едва ли не как воплощение покойного господина, Любой другой на его месте мог бы оскорбиться, но Хоукмун, не меньше их любивший графа Брасса, принимал такое отношение как должное. Пресыщенный героикой и властью, он предпочитал вести скромную жизнь обычного помещика и пореже вмешиваться в дела своих подданных. И мечты у него были самые простые: любить прекрасную Иссельду и дарить счастье своим детям. Он более не желал творить историю. Как память о битве с Гранбретанией ему остался лишь шрам странной формы посреди лба - там, где располагался прежде зловещий Черный Камень, Пожиратель Разума, данный ему много лет назад бароном Каланом Витальским, когда Хоукмуна помимо его воли заставили служить Темной Империи против графа Брасса. Теперь кристалл исчез, как и его создатель, лишивший себя жизни после битвы при Лондре. Блестящий ученый, еще более порочный, чем все его соотечественники, Калан не мог и помыслить о жизни при новом, слишком мягкосердном для него порядке, установленном королевой Фланой, наследницей короля-императора Хеона, убитого бароном Мелиадусом в борьбе за власть в Гранбретании.
Хоукмун порой задавался вопросом, что сталось бы с бароном Каланом или, если уж на то пошло, с Тарагорном, владыкой Дворца Времени, погибшим при Лондре от взрыва одной из адских машин Калана, если бы им все же удалось уцелеть? Согласились бы они пойти на службу к королеве Флане, дабы помочь возродить все разрушенное ими? "Скорее всего, нет", - отвечал себе Хоукмун. Безумие двигало ими, душа их несла на себе печать той гибельной и чудовищной философии, которая привела Гранбретанию к войне со всем миром.
Каждый раз после прогулки по болотам все семейство возвращалось в Эгморт, древнюю столицу Камарга, окруженную неприступными стенами - там, на холме посреди города, высился замок Брасс. Выстроенный из того же камня, что и большинство домов в Камарге, замок являл собой причудливое смешение стилей, которое тем не менее радовало взор. Век за веком его владельцы вносили разные изменения, сносили одни части и возводили другие. Виртуозно выполненные витражи украшали окна, то квадратные, то круглые или даже овальные. Из этой каменной громады в самых неожиданных местах возносились к небу башни и башенки и даже пара минаретов, на манер арабских дворцов. Хоукмун также внес свою лепту, приказав в традициях старинных германских замков возвести во дворе несколько высоких мачт, на которых развевались яркие стяги, и среди них родовые знамена графов Брасс и герцогов Кельнских. С крыши вниз таращились горгульи, а над входом красовались барельефы, изображавшие камаргских животных: быков, фламинго, рогатых коней и болотных медведей.
Как и во времена самого графа Брасса, замок излучал одновременно ощущение мощи и уюта. Его возвели не для того, чтобы внушать окружающим ужас, намекая на могущество владельцев. Зодчие не думали ни о
Все семейство по возвращении с прогулки усаживалось за ломящийся от яств стол, вместе со слугами и домочадцами. Чуть позже Иссельда ненадолго удалялась, чтобы уложить детей и рассказать им на ночь сказку. Порой это были истории древних времен, случившиеся еще до Тысячелетия Ужаса, порой новые, которые она сочиняла сама. Иногда она уступала просьбам Манфреда и Ярмилы и звала Хоукмуна, дабы тот поведал детям о своих приключениях в далеких странах в поисках Рунного Посоха. Он рассказывал им тогда о встрече с коротышкой Оладаном, родичем горных великанов, чье лицо и тело были сплошь покрыты тончайшей рыжеватой шерстью. Говорил о Амареке, что лежит далеко за морями, и о волшебном городе Днарке, где он впервые увидел Рунный Посох. В этих рассказах Хоукмуну о многом приходилось умалчивать, ибо мрачная истина была не для нежных ушей детишек. Чаще всего он вспоминал погибших друзей, их доблесть и отвагу, и тогда звучали имена графа Брасса, Ноблио, д'Аверка и Оладана.., те самые, которые во всей Европе давно уже стали легендой.
Время от времени им писала королева Флана, которая извещала об успехах своей политики. Лондру, этот город мрака и безумия, снесли почти до основания, и на его месте, по обоим берегам Таймы, чьи воды больше не были красными от крови, возводили теперь прекрасные здания, открытые небесам. Ношение масок было запрещено, и понемногу жители Гранбретании приучились не прятать лица, хотя порой и приходилось подвергать не слишком суровым наказаниям тех ретроградов, что по-прежнему были слишком привержены мрачным одеяниям былых времен. Вне закона были объявлены звериные ордена; людей призывали покидать сумрачные города и возвращаться на лоно природы, занимать деревенские дома и приниматься возделывать землю. На запущенных полях выросли дикие дубравы, протянувшиеся на многие, многие мили. Долгие века Гранбретания жила грабежами, теперь же пришло время учиться кормить себя самим. Солдат распущенных орденов отправляли на распашку земель, корчевание леса, выращивание скота. Чтобы представлять интересы народа, были созданы местные собрания. Парламент, учрежденный королевой, помогал ей управлять страной в соответствии с новыми справедливыми законами. Поразительно, с какой быстротой эта воинствующая нация обретала новую жизнь, превращаясь в народ земледельцев и ремесленников. Многие гранбретанцы вздохнули с облегчением, убедившись, что освободились наконец от ига безумия, довлевшего над всей страной" и едва не охватившего весь мир.
А в замке Брасс один за другим текли мирные дни.
И так могло бы продолжаться вечно (пока не повзрослели бы Манфред и Ярмила, не состарились и не скончались бы в мире и покое их родители, зная, что Камаргу не грозит более никакая опасность и не вернутся больше времена Империи Мрака, если бы в шестую годовщину битвы при Лондре не начали твориться вокруг некие странные вещи и Дориан Хоукмун не заметил бы, к величайшему своему недоумению, что жители Эгморта почему-то стали подозрительно коситься на него, мрачнеть при виде своего господина и с бормотанием отворачиваться в сторону, когда он пытался обратиться к ним.
Дориан Хоукмун, как и прежде граф Брасс, взял в привычку присутствовать на торжествах по поводу окончания летних работ. Эгморт в эти дни был весь украшен цветами и знаменами, горожане облачались в праздничные одежды, по улицам свободно разгуливали молодые белоснежные быки, а башенные стражи красовались в начищенных доспехах, шелковых накидках, с огнеметами у бедер. В древнем амфитеатре на краю города устраивались бои быков. Именно там в свое время граф Брасс спас жизнь знаменитому тореадору Мэтану Джасту, угодившему на рога огромному свирепому быку. Граф выскочил на арену и, голыми руками схватив животное, заставил его опуститься на колени, чем вызвал бурные восторги зрителей, ибо в ту пору граф был уже не молод.
Но теперь праздник превратился в событие для всей Европы. Отовсюду спешили посланцы, дабы воздать почести чете героев, единственным уцелевшим после битвы при Лондре, и даже сама королева Флана дважды почтила Эгморт своим визитом. На сей раз, правда, дела государственной важности не позволили приехать владычице Гранбретании, но она прислала одного из своих сановников. Хоукмун торжествовал, видя, как сбываются мечты графа Брасса о единой Европе. Войны с Гранбретанией помогли разрушить все границы и объединить уцелевших во имя великой цели. Конечно, и по сей день в Европе оставалось немало независимых провинций, однако все они готовы были трудиться сообща на общее благо.