Сага о шпионской любви
Шрифт:
«КОНСТАНТИНОВ» умолк, оценивая произведенный на турка эффект.
– Блестяще, господин Александриди! У вас настоящее оксфордское произношение! Вы бывали в Англии? – Ахмед-паша даже не пытался скрыть своей заинтересованности.
– Да, в студенческие годы…
– А сейчас вам часто приходится выезжать за рубеж?
«Так я тебе все сразу и выложил, ваше превосходительство! Похоже, тебе уже чудится запах парного молока от близости к вымени судьбы… Ты меня, что, как мальчика, хочешь взять “на ура”? А подписку о состоявшейся вербовке отберешь вон там, за колонной?!» – подумал «КОНСТАНТИНОВ», но ответил вполне дипломатично:
– По мере необходимости…
Поняв, что переусердствовал, военный атташе поспешил сменить тему:
– Я надеюсь, ваше посещение Стамбула связано с какими-то официальными переговорами? Если да, то я мог бы оказать вам значительную помощь через свои возможности…
– Благодарю вас, ваше превосходительство! Вы, в свою очередь, можете без стеснения обращаться ко мне при выезде в Новороссийск! – сделал ответный выпад «КОНСТАНТИНОВ».
Вслед за этим предложением военный атташе сразу потерял интерес к агенту.
– Дорогая, – обратился турок к жене, – займись нашим гостем!
«КОНСТАНТИНОВ» исподволь наблюдал за турчанкой, задаваясь вопросом: что она будет делать с сумочкой?
Ширин нежно взяла грека под руку, но затем, будто вспомнив что-то, бросилась к столику, где на подносе лежали визитные карточки приглашенных, и одним взмахом сбросила с запястья сумочку.
– Ари, ты неотразим, ты не разведчик, ты – дипломат. Я внимательно слушала ваш диалог и восхищалась тобой… – прошептала турчанка, увлекая агента за собой. – Кстати, в Новороссийск Ахмед-паша улетает завтра утром…
– Но там нет аэропорта…
– Он летит в Анапу, а там его встретит помощник, капитан Кямал… Он сегодня уже выехал туда на машине.
– А когда они вернутся?
– Через три дня.
– Значит, у нас в распоряжении целая вечность!
– Для меня, Ари, три дня с тобой – даже не взмах ресниц, потому что промелькнут они мгновенно…
– Ширин, я возьму отгулы на эти дни и завтра жду тебя на прежнем месте и в то же время!
Турчанка в знак согласия едва заметно кивнула.
– А почему Ахмед-паша мне ничего не сказал о поездке? Я действительно мог бы оказать ему содействие… Мало ли что может случиться в пути, да и в Новороссийске… Он не забыл, что находится в России, где на каждом шагу иностранцев подстерегают сюрпризы, нет, – капканы?! Мне кажется, он излишне скрытничает, ведь и МИД, и наша контрразведка все равно извещены о его маршруте, он же делал официальный запрос…
– Не знаю, Ари. Он и от меня скрывает цель этих поездок… Мне кажется, Ахмед-паша вместе со своим дядей затеял какую-то аферу, решили стать миллионерами. Три месяца назад он для этого летал в Стамбул, о чем-то договаривался с дядей, но даже меня с собой не взял!
– Значит, поездка неслужебная?
– Дорогой, не спрашивай меня больше ни о чем, я сказала все, что знала!
– Не знаю, Ширин, стану ли Я когда-нибудь миллионером, но то, что ближайшие три дня мы с тобой поживем, как миллионеры, у меня сомнений нет!
Глава шестая. Искушение изменой
Едва Аристотель и турчанка переступили порог дачи, их руки сплелись и они, срывая друг с друга одежды, забились в объятиях…
По стонам Ширин, по слезам блаженства, которые грек осушал горячими поцелуями на ее щеках, по жару, с каким она принимала его ласки, он понял, что женщина исходит истомой от переполнявшего ее желания физической близости.
Турчанка яростно сгорала в восторгах страсти Аристотеля, не в силах ни остановиться, ни насытиться его божественным даром. Ширин шептала на ухо греку его имя, порою срываясь на крик.
Держа в руках это молодое, источавшее неуемную страсть тело, Аристотель испытывал глубокое упоение своей неисчерпаемостью. Самозабвенно-сладостному акту, изредка нарушаемому ее протяжными стонами, казалось, не будет конца, ибо мгновения заключительных ласк и новых приступов желания сливались в единый взрывной порыв, непрерывную волну ранее не изведанного ими блаженства.
Во время этого праздника плоти наконец сбылось то, что они так часто в безрассудстве сексуальных баталий с другими партнерами считали уже пережитым, но чего в действительности никогда не пережили – воплощения мечты.
Жизнь и смерть, время и пространство, все было отвергнуто счастьем обоюдного обладания. Очарование друг другом было бесконечным, и они расточали себя исступленно до изнеможения более часа…
Последнее, о чем успел подумать Аристотель, погружаясь в забытье, что он сбежит с Ширин тайком в Турцию, во Францию, куда угодно, хоть на край света, лишь бы удержать ее навсегда, ибо она принадлежала ему, как ни одна женщина до нее!
…Автомобиль с Аристотелем за рулем и Ширин на переднем сиденье без устали пожирал километры серой ленты шоссе. Его правая нога онемела, застыв на педали газа, выжимавшей всю мощь десятков лошадиных сердец, впаянных в форсированный мотор.
Проносясь мимо поста ГАИ, едва не сбил генерала Казаченко. В форме лейтенанта милиции тот выбежал наперерез мчащейся машине и махал полосатым жезлом. Пронесло! Губы грека беззвучно шептали:
«Только бы добраться до границы, только бы успеть!»
Впереди показалось бревно шлагбаума, за которым вожделенная заграница. Не сбавляя скорости, Аристотель таранит его радиатором, едва успевая пригнуть голову к рулю, и тут же чувствует, как кусок дерева, пробив обшивку машины, больно впился в левый бок. Кровь из раны бьет ключом…
Мотор заглох. Машина, потеряв управление, покорно уткнулась разбитым носом в насыпь. Изумрудная трава вмиг окрашивается кровью Аристотеля. Черные тени пограничников, набежавших со всех сторон, вытаскивают его из искореженной машины и куда-то волокут. Левой рукой он зажимает кровоточащую рану, а правой сжимает запястье Ширин, которую несут двое дюжих молодцов в милицейской форме.