Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера
Шрифт:
– Обойдусь.
Для того чтобы в этом железе биться, навык нужен. Кольчужку бы я взял, но не предлагали. Так что придется в защите обойтись вот этим открытым шлемом… Я прикинул по голове – нормально. На войлочный колпак сядет хорошо.
– Вот это я возьму, – я обнаружил в куче разностей связку метательных ножей на кожаной перевязи. – И вот это! – Я примерил по руке короткий нож с крепкой крестовиной. Удобная вещь. И в ближнем бою хорош, и удар клинка отвести можно – выдержит. Еще бы к нему хорошую латную рукавицу… Но таковой не наблюдалось. Разве что – в свертках. Но раз хозяин не предложил,
– Давай, поторапливайся, – буркнул Коваль.
Мой взгляд упал на стоящие в углу валенки с кожаными нашлепками.
– Мне бы еще обувь…
– Дома сапоги тебе дам. Пошли, на пир опоздаем!
Тем не менее в лодку мы погрузились только часа через полтора. Пока я подогнал амуницию, пока Коваль отдавал домочадцам последние наставления, пока отец с сыном вооружались… Оружие у них было интересное. У Коваля – уже известное мне копье с полуметровым наконечником и боевой молот(!) на ремешке. У Квашака – окованная железом дубинка и топор. И лук, само собой. Оба нацепили шлемы и броню. Квашак – что-то вроде кирасы, а Коваль – кольчугу с пластинчатыми плечами и щитком на груди. Кстати, щит он тоже взял.
Вот так, оснастившись по-взрослому, мы уселись в лодку и поплыли вершить справедливость.
Глава девятая,
в которой герой получает боевое крещение
Хутор Дубишка располагался на противоположном конце озера, упиравшегося в болото. Хорошее болото, сообщил мне Квашак. Много дикой птицы. Но главное, именно там брали «железную землю» – руду для выплавки железа.
К тому времени, как мы добрались до места, совсем стемнело. Безжалостно жрали комары. Коваль с отпрыском не обращали на них внимания. Я тоже… старался.
Лодка была простенькая – долбленка. Но – ходкая и неплохо оборудованная: скамейки, большой сундук на корме, гнездо под мачту и сама мачта, принайтованная к борту. Уключины, правда, были кожаные, но за весла меня все равно не пустили. Не доверили. Гребли отец с сыном на пару, да так, что весла гнулись, а за кормой вскипал бурунчик. Тем не менее наш водный путь занял не меньше часа. Однако даже в темноте с верного направления сбиться было невозможно: примерно на полпути мы услышали первый пронзительный вопль. Затем вопли повторялись с огорчительной периодичностью. Квашак ругался, поминая неизвестных мне животных и загадочные, но, видимо, очень неприятные болезни. Коваль сначала помалкивал, потом процедил сквозь зубы:
– Попались, дурни! Нет бы в болото убечь! – И разъяснил специально для меня: – У Дубишки дом укромно стоит. Рядом с болотом. По тому болоту, ежели троп не знать, трудно идти. Я думал – уйдут они. Жаль, ошибся.
– А может, все же ушли? – предположил я. – Мало ли кто кричит?
– Смеешься? – злобно спросил Квашак. – Иль в ваших краях каленым железом не пытают?
Я смолчал. Но осведомленность Квашака мне не понравилась. Не исключено, что я недооценил жестокости здешних нравов.
Незадолго до цели (пытуемый уже не вопил – выл) Коваль с сыном сбросили скорость. Темень была – хоть глаз выколи. Однако они ухитрились не только разглядеть причальные мостки, но даже подойти к ним практически бесшумно.
По ту сторону мостков виднелось что-то темное.
– Клыч… – прошипел Коваль. Надо полагать, опознал плавсредство.
Я перелез на мостки, постаравшись сделать это как можно тише. Сапоги были мне изрядно велики, но я поддел две пары толстых шерстяных носков, выделенных мне Трушкой, и они сели нормально, не хлюпали.
Квашак рядом громко сопел. От него пованивало потом.
Коваль придержал его за локоток, прошептал:
– Не бойсь. За нами пойдешь. В сечу не лезь. Бей издаля стрелами.
Квашак сразу перестал сопеть. Видно, и впрямь боялся.
А у меня страха не было совсем. Только азарт. Меня не оставляло ощущение театральности…
…Которое вмиг развеялось, когда мы увидели происходящее.
Посреди лужайки перед домом был разведен большой костер. На огне весело булькал котел. Вокруг разместились трое: Клыч, Полтора Уха и еще один, ражий детина с копной сроду нечесаных волос. Двое других «клычовцев» отсутствовали. Хотелось верить, что их прикончили. Но вряд ли. Неподалеку от костра лежали тела двух мертвых собак и труп (что труп, я понял сразу) мужчины. Другой мужчина, раздетый догола, бессильно обвис на перекладине коновязи. Полтора Уха кошеварил: помешивал варево длинной ложкой, принюхивался, бросал в котел какие-то травки… Время от времени он брал копье, наконечник которого покоился на углях, и, не вставая, тыкал им в живот подвешенного. Мужчина начинал биться и хрипеть.
– Чего ты артачишься, – спокойно, даже сочувственно проговорил Клыч. – Сейчас баб твоих приведут, все равно узнаем. Скажи по-хорошему, где денежки, и не будем тебя мучить.
Пытаемый что-то пробормотал.
Клыч поднялся, подошел к нему, взял за волосы, задрал голову, послушал некоторое время, потом разжал пальцы, и голова бедняги бессильно упала на грудь.
– Дубишко ты и есть, – сказал он. – Тупой, как дубина. Коли начнем мы тебя спрашивать по-настоящему, тогда уж точно за Кромку пойдешь. Сам подумай: кому нужен раб-калека? Буртала, скоро уже? Я голоден!
– Голоден он… – проворчал Полтора Уха. – Надо было у кузнеца поесть. Я вот поел.
– А если бы опоил он нас? – вкрадчиво поинтересовался Клыч. – Он же кузнец, колдун. Ему отраву в яства подмешать, как тебе дикого луку в уху добавить. О! Кажись, идут!
На лужайке появились новые персонажи. Две мелкие коровенки, пара коз, три расхристанные женщины, шестеро детишек разного возраста, в просторных, явно перешитых из взрослых, рубахах. Завершал цепочку пленников мелкий, порядком замызганный мужичок. Сопровождали эту компанию двое уже известных мне персонажей: приятели Клыча.
При виде грустной процессии подвешенный мужчина глухо застонал. Одна из женщин, вскрикнув жалобно, будто чайка, кинулась к телу убитого. Нечесаный, не вставая, пнул ее ногой.
Женщина упала навзничь.
Квашак рванулся вперед, но Коваль перехватил его, прошипел чуть слышно:
– Ты – сзади…
Нечесаный тем временем встал, наклонился и сильным рывком задрал ей платье…
– Не замай! – строго сказал Клыч. – Твоя очередь последняя, молодой!
– Ну так бери ее! – раздраженно бросил нечесаный, пихнув лежащую носком сапога.