Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера
Шрифт:
Стюрмир не заставил ждать долго. Напрыгнул сверху, растопыривая ручищи. А ручищи у него, как стальные захваты. И все прочее – такое же.
Сначала я хотел всего лишь уклониться, но тут боковым зрением усмотрел здоровенный глиняный кувшин с пивом. В таких ситуациях я соображаю очень, очень быстро. Стюрмир еще летел, а я уже знал, что делать.
Уход в сторону, зацеп за ногу с одновременным перехватом одной из грабок на уровне локтя – для придания полету правильного направления – и бинго!
Я не очень большой специалист в рукопашке. Так, нахватался отовсюду. Что-то из карате, что-то из тай-чи и хапкидо… Хватило. Не будь Стюрмир заметно поддавши, он
Как я и предполагал, голова викинга осталась целой (такой головой дубовые двери пробивать), зато кувшин разлетелся вдребезги, и Стюрмир всей бородатой ряшкой проехался по полу, вернее, по луже растекшегося пива.
Полежал секунд десять – и встал на четвереньки. Поднялся, помотал башкой, разбрасывая брызги, как искупавшийся пес. На лбу прямо на глазах вырастала огромная шишка.
Ребята за столом враз заорали. Кто-то одобрял мою ловкость. Кто-то иронизировал над Стюрмиром. Кто-то был искренне огорчен, что все кончилось так быстро. Никто даже побиться о заклад не успел…
Стюрмир все еще стоял на четвереньках. Все же неслабо он приложился.
Один из псов-попрошаек подошел и непонятно из каких собачьих соображений попытался помочиться на ногу Стюрмиру. Может, принял его за пень?
Я пресек надругательство добрым пинком. Кабысдох не обиделся. Тут же налетел на шавку поменьше и принялся ее трепать.
Я счел инцидент исчерпанным и вернулся за стол.
Пока мы выясняли отношения, маленькая смуглянка куда-то испарилась. Ну и ладно.
– Зачем ты его обидел? – спросил Руад. И растолковал мою оплошность.
– Да откуда мне знать, что это – обида, – пробормотал я, чувствуя себя очень неудобно. Вот ведь косяк упорол.
– Пустое, – махнул рукой Руад. – Повинись, подари ему какую-нибудь безделицу – и все будет хорошо. Стюрмир – не вредный.
И тут мое плечо угодило в тиски. Это невредный муж Стюрмир положил мне на плечо свою мозолистую лапу.
– Почему ты не сказал, что ты колдун, Ульф Черноголовый?! – прорычал он. – Ты заколдовал меня!
– Это колдовство называется – слишком много пива в брюхе, – сказал я спокойно и даже весело, хотя внутри все напряглось, как лучная тетива. – Я не хотел тебя оскорбить, Стюрмир. Я пришел издалека и не знаю ваших обычаев. И не сомневаюсь, что любая женщина ляжет с тобой, едва ты поманишь ее пальцем. А сейчас отпусти меня и отойди. С тебя капает.
Я не думал, что он так и сделает, и говорил, просто чтобы выиграть время и сообразить, как выпутаться из ситуации. Более неудобного положения для драки с Терминатором трудно даже придумать.
Но он отпустил. И отошел. Очень задумчивый.
Позже мне объяснили: с колдунами никто не хочет связываться. Если ты его обидишь, он скажет хулительный нид [31] , и тебя зарубят в первом же сражении. А если убьешь… Многие утверждают, что мертвый колдун даже опаснее живого. Вот так-то. Еще мне пояснили, что колдунов скандинавы не жалуют. Сильных боятся, слабых убивают. Колдовство вообще считается женским делом, мужчины недостойным. Так что обвинение в колдовстве сродни обвинению в мужеложстве. За него положено – прямо в дыню. Если ты, конечно, не колдун…
31
Ниды – хулительные стихи – считаются отдельным жанром скальдической поэзии и занимают в ней особое место. По форме они не отличаются
Но тогда я вздохнул с облегчением и завертел головой в поисках девчонки.
Вот она. Уже успела опять забиться в уголок. Но по моему знаку покорно приблизилась.
– Сиди здесь, – велел я. – Скоро вернусь. Руад, друг, пригляди за ней, ладно?
Мне стало стыдно. Стюрмир – наш. Все равно что брат. Никогда мне дурного не делал. В бою прикрывал… И пошутил, в общем, даже необидно. А я его оскорбил. И побил.
Сволочь я…
Стюрмир сидел мрачный, вцепившись в огромный кувшин пива. Время от времени тер шишку размером в половину куриного яйца.
Я подвинул пьяного в хлам Флоси, втиснулся рядом.
– Стюрмир, брат… – произнес я покаянно. – Прости меня, невежу! Хочешь, я научу тебя приему, которым сбил тебя с ног? На, друг, возьми за обиду! – Я содрал с пальца серебряный перстень с синим камешком и положил на стол перед датчанином.
Стюрмир чуть повернул голову, зыркнул на меня одним глазом, не выпуская кувшин. Потом скосил глаз вниз, на перстень. Лицо его слегка оживилось. Кувшин грохнул о стол. Мозолистая лопата накрыла браслет целиком. Теперь он смотрел на меня уже двумя глазами. Вернее, тремя. Третьей «смотрела» шишка.
Секунд десять дан размышлял. Потом вдруг осклабился, сгреб меня в охапку, как ребенок – пупса, и прижал к липкой, пропитавшейся грязью и пивом бороде.
Отпустил, когда я уже начал думать, что умру от удушья.
– Ульф! – воскликнул он растроганно. – Ты славный воин! Я рад, что мы с тобой плаваем на одном корабле!
Мы с ним выпили пива. И еще выпили. Потом я слинял под предлогом, что надо отлить. Вернулся к своей (я уже считал ее своей) девчонке. В мое отсутствие никто ее не схитил. Еще не хватало…
А веселье уже лилось через край.
То и дело кто-нибудь из наших излагал висы. То бишь хвалебные стихи [32] . Обычно – не слишком длинные. К примеру, сам ярл произнес такую:
Плату златом взялиС тех, кто спор затеял.Кровию – с пней битвы,Вранов накормилиОдину на радость.А теперь пируем,Славя силу сильных!Надо будет и мне освоить это искусство. Здесь оно в чести.
Ульфхам Треска затянул песню… Бас у него был диаконский, а глотка – почти как иерихонская труба. Стены, правда, не падали, но мусор со стропил сыпался.
32
Хотя не только хвалебные – просто герой еще об этом не знает. Хвалебные песни – это драпы и флокки. Отдельные же висы, хотя и построены по тем же ритмическим и стилистическим канонам, однако их содержание намного разнообразнее: виса может рассказывать о поединке, сделке, свидании, краже, случайной встрече, о сновидении и т. д.