Сага об Эрлинге
Шрифт:
Сигхват сказал:
– Я не буду противиться вашему браку, если моя дочь согласна.
Они позвали Торбьёрг и спросили ее, хочет ли она стать женой Тородда. Та ответила:
– Это было бы очень хорошо. Но мне кажется, что норны [17] судили иначе. По-моему, мы расстанемся прежде, чем приготовят столы для свадебного пира.
Тородд сказал:
– Незачем печалиться о том, чего мы не знаем. Торбьёрг согласна, и это главное.
– Будь по-твоему, – сказал Сигхват. – Хотя редко бывало, чтобы предсказания моей дочери не сбывались.
Они условились играть свадьбу в Бьёрнарстадире в начале зимы.
После этого Тородд вернулся в Альрексстадир к своему отцу.
Жил человек по имени Одд. Он был сыном Торкеля Исландца, а его предком в восьмом колене был Снорри, сын Торфинна Карлсефни, родившийся в Винланде. [18] Одд жил на острове Херьольвсей в Ранга-фьорде в Западном поселении. Сыновей Одда звали Эндриди и Торфинн.
Жил еще человек по имени Торд. Его двор назывался Исабьёрг. Торд был сыном Йона священника и сводным братом Гудрид, жены Сигхвата из Бьёрнарстадира. У Торда был сын по имени Бьёрн.
Осенью Сигхват поехал в Исабьёрг к Торду, своему родичу. Торд принял его хорошо, и Сигхват прогостил там два или три дня. У Торда было много браги. Однажды, когда все сидели за столом и пили, Сигхват достал из-за пазухи сверток и развернул его. Там был плащ гренландца, убитого скрелингами на острове Хальдорсей. Сигхват бросил плащ на стол прямо перед Тордом, так что того обсыпало засохшей кровью. [19] Торд спросил Сигхвата, зачем он это сделал. Сигхват сказал:
– Ты, верно, слыхал, родич, как мы поохотились весной в северных землях. И я хотел бы узнать, что ты об этом думаешь. Не кажется ли тебе, что мы задолжали скрелингам виру за тех пятерых, которых мы убили?
Торд сказал:
– Было бы лучше для всех нас, если бы мы жили в мире со скрелингами. Ты, Сигхват, поступаешь неразумно, и кончится это тем, что крови прольется куда больше, чем во время твоей поездки на Хальдорсей. Похоже, ты собираешься мстить за своих людей, и хочешь уговорить меня ехать с тобой. Вот мой ответ: никуда я не поеду. И то же самое скажет тебе любой бонд здесь, в Западном поселении.
Сигхват сказал:
– Приятно мне, старому дураку, послушать разумные речи. Складно ты говоришь, недаром твой отец был попом. Надеюсь, Всевышний наградит тебя за доброту, и скрелинги оставят твоим детям два-три фьорда для охоты.
После этого Сигхват швырнул на стол рог с брагой и вышел во двор.
В тот же день он уехал из Исабьёрга и направился в Херьольвсей к Одду, сыну Торкеля. Там он рассказал о своем деле и предложил Одду поехать с ним и отомстить скрелингам. Одд отказался и сказал:
– Мой совет тебе, Сигхват, оставь ты эти замыслы. Думаю, мало кому из бондов понравится, что ты разжигаешь распрю со скрелингами. И я боюсь, что кое-кто может донести на тебя епископу, и тогда тебе придется худо.
Эндриди, сыну Одда, было в то время восемь зим, а его брату Торфинну – шесть. Оба мальчика слышали этот разговор. И вот Эндриди говорит Торфинну:
– Давай играть. Я буду конунгом скрелингов, а ты – богатым бондом из Вестрибюгда. Я буду убивать твоих людей, а ты будешь платить мне виру и предлагать примирение.
Одд был сильно разгневан и приказал сыновьям замолчать. Тогда Сигхват сказал:
– Пожалуй, поеду я домой, сосед. И так уж про меня говорят, что я разжигаю вражду со скрелингами, а тут еще скажут, будто я ссорю отцов с сыновьями.
Сигхват объехал еще несколько дворов и почти везде получил отказ.
Согласились ехать на войну со скрелингами только Тородд из Альрексстадира и его отец Кольбейн, а также еще один бонд по имени Гуннар. Вместе со всеми их людьми, способными носить оружие, собралось тридцать пять человек.
Они отплыли из Вестрибюгда в начале октября на пяти больших лодках. Стояли сильные морозы, но фьорды были еще свободны ото льда. Сигхват и его люди гребли три дня и на четвертый достигли острова Хальдорсей. Здесь море у берегов уже замерзло, и они не могли высадиться. Тогда Сигхват приказал вытащить лодки на лед и дальше идти пешком. Они обогнули остров с западной стороны и вскоре увидели селение скрелингов. Все дома там были сделаны из снега. Кольбейн сказал:
– Надо подойти к ним так, чтобы они ничего не заметили, пока мы не нападем на них. Тогда мы потеряем меньше людей. Сигхват ответил:
– Слышал я, что в прежние времена викинги поступали иначе. Сделаем так: прокричим боевой клич и будем врываться в дома и убивать всех мужчин, каких встретим.
Они сделали, как сказал Сигхват. Никто не вышел навстречу нападавшим. Гренландцы стали входить в дома, но там были только дети и женщины.
– Сдаетмся мне, мы пришли не во-время, – сказал Сигхват. – Должно быть, все мужчины сейчас на промысле. Я возьму половину людей и попробую разыскать их, а ты, Кольбейн, оставайся здесь.
Сигхват, и с ним семнадцать человек, направились вдоль берега на север. Как только они скрылись из виду, Кольбейн и Тородд со своими людьми схватили двух женщин и надругались над ними. Потом они принялись ломать дома скрелингов.
Как раз в это время в Бьёрнарстадире Торбьёрг и Эрлинг увидели, как в дом вошла женщина в черном. Глаза у нее были также черные и необычно большие, каких не встретишь у простых людей. Торбьёрг поздоровалась с вошедшей и сказала:
– Меня зовут Торбьёрг, а как твое имя?
– Меня зовут так же, как и тебя.
– Ты, должно быть, монахиня?
– Нет, я не монахиня, – говорит женщина. – Хотя, может быть, длятебя и для Эрлинга было бы лучше, если б я была монахиней.
Сразу после этого раздался как будто удар грома, и незнакомка исчезла. Тогда Торбьёрг, дочь Сигхвата, сказала Эрлингу:
– Видел ли ты сейчас женщину в черном?
Эрлинг сказал:
– Да, я видел ее, но не понял, что означали ее слова и почему она вдруг исчезла.