Уже недели три большие, располневшие, толстощёкие и очень неуклюжие фигуры, заменившие настоящих коренных жителей города то и дело с очень важным видом подходили к какой-нибудь двери, называли
себя, и спрашивали: «извините пожалуйста, ведь это городская прачечная?», и услышав порой весьма и весьма сердитый ответ, что это просто жилая квартира, несколько раз хмыкали, и пару раз пфыркнув и поправив иногда имеющиеся усы совершенно серьёзно поворачивались, и сказав: «Большое спасибо, я зайду немного попозже», отходили от дверей, повторяя про себя (может просто так, а может просто что-бы не забыть): – Да, итак, ещё сегодня нужно будет проверить как работают пункты проката и магазины зимних спорттоваров, да, а на телефонную станцию судя по всему придётся заглянуть уже завтра, – и следовали куда-то дальше в глубь города, что-бы повторить ещё раз такую-же очень важную и совершенно бесполезную процедуру.
Да, в общем, картина была довольно малоутешительной. Почти весь день все улицы были просто усеяны этими «горожанами», всецело занятыми своими
важными и ответственными заданиями, и когда те из них, которые вышли раньше и прошли уже весь свой ритуал осмотра и проверок возвращались к себе, то на смену им вылезали другие партии таких-же «горожан» и улицы пустели только с наступлением вечера, когда эти уже подуставшие горожане запирались в своих домах, ужинали, пили вечерний чай и составляли следующие списки важных походов и дел, которые им предстоит сделать завтра.
Да, шути – не шути, а ситуация царила весьма и весьма презабавная, и та небольшая часть уцелевших горожан с нескрываемым интересом смотрели на эти очень озабоченные и очень деловитые шествия, порой даже открывая дверь какому-нибудь из этих чучел, и сердито отвечая, что здесь не магазин, где продаются носки или что-нибудь ещё такое-же важное и насущное, и показав им в какую-нибудь сторону очень сердито хлопали дверью, и не без улыбки смотрели, как какой-нибудь из горожан отправляется куда-то в сторону, совершенно противоположную той, которую ему только что показали.