Саган-Далинь
Шрифт:
– Неприятное ощущение, - поднял глаза от газеты прораб; во время рассказа он неотрывно глядел на нее, будто сторожил газетный лист.
– Но тут разом наступил день, - продолжал комсорг, - и мы с машиной оказались на перроне большого вокзала. Было ровно четверть двенадцатого показывали электрические часы. Над часами большими буквами надпись: Саган-Далинь. Впереди перрон, рельсы закруглялись немного, и виден был город. Город и назывался Саган-Далинь.
На этих словах комсорг остановился в волнении.
Поднялся шофер:
– Я дал полное
– И то сказать, - вставил прораб, - летний день, деревья в зелени, а мы в полушубках, в ушанках.
– Да, - опять заговорил комсорг.
– Летний горячий день. Кто-то из пассажиров крикнул: "Смотрите-ка!" Другой подошел к машине: "Откуда вы?.." Мы глазели по сторонам и ничего не могли ответить. Почему лето? Почему город?.. Василий, - кивнул комсорг на шофера, - пришел в себя раньше всех. Машина остановилась перед киоском Союзпечати, женщина раскладывала газеты. Василий соскочил с сиденья: "Дайте газету!" Она дала ему газету.
– Даже плату не спросила, - вставил шофер.
– Наверно, от удивления.
– Василий, - опять продолжал комсорг, - вернулся на место, и тут все исчезло. Мы оказались в тоннеле. Последнее, что я помню, - часы на вокзале показывали двадцать две минуты двенадцатого...
Казалось, что зал оглох. Потом в полный голос кто-то спросил:
– Что в газете?
Прораб взял в руки газету и прочитал:
– "Северобайкальская правда".
– Повернул газету к залу, показал заголовок.
– Дата есть, - продолжал, - среда, седьмого июля 2003 года. Номер есть. "Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Даже цена есть: три копейки.
Зал напряженно ждал.
Прораб повернул газету заголовком к себе:
– Передовая: "Быть второму БАМу!" Правительственное постановление: "Утвердить проект постройки Байкало-Алтайской железнодорожной магистрали второго БАМа". Тут и карта есть: дорога от Северобайкальска до Барнаула.
Кто-то из первых рядов подошел к сцене, попросил газету. Прораб, перегнувшись через стол, отдал газету. Человек пробежал глазами по листку, повернулся к залу и, тряхнув головой, сказал:
– Все правильно: второй БАМ!
В зале захлопали в ладоши, крикнули: "Ура! Даешь второй БАМ!"
Варя сжала Константину руку. Рука была горячая, и Варя поняла, что Костя волнуется. У нее самой стоял в горле ком, который она не могла проглотить. Но в пожатии ее руки Костя понял мысль: "Что мы наделали!.."
Между тем зал повел на троих за столом перекрестное наступление:
– Что вы разглядели еще?
– Что у вас спрашивали?
– Как были одеты люди?
– Какие еще в газете статьи?..
Из-за стола отвечали, что был ветер, но все равно было жарко, люди одеты по-летнему. Больше ничего не спросили, видимо, не успели. А что в газете - так газета уже пошла по рядам.
– Осторожнее, - предупреждал прораб, - не порвите!
Зал шевелился, гудел, можно было расслышать отдельные реплики: "Вот это здорово! Это - да! А ведь не врут: правда были!"
Варя, наклонившись к уху Константина, шептала:
– Костя!..
Константин ждал газету, она пришла к ним, хотя они с Варей сидели в предпоследнем ряду. В зале между тем возникала дискуссия:
– Что же все это значит?
За столом разводили руками.
– Давайте предположения, - кто-то требовал в зале.
– Гипотезы!
Гипотезы появились:
– Коллективная галлюцинация?
– Сон?
– Может, в тоннеле усыпляющий газ?..
– Но газета!..
Газета отвергала сны и галлюцинации.
Варя в сотый раз повторила:
– Костя!..
Костя чувствовал, что все у него под ногами колеблется, не находил объяснения.
– Надо сказать, - настаивала Варя.
– Возьми слово.
Константин медлил.
Но тут шофер автобуса, вчерашний знакомый, перекрыл голоса простуженным басом:
– У нас тут приезжие из Москвы. Может быть, объяснят?
Варя дернула Константина за рукав. Костя поднялся. Боком возле стены пошел к сцене. На него смотрели со всех сторон. На Варю тоже смотрели.
На сцену Костя не поднялся. Прошел в первый ряд, повернулся к залу.
– Я скажу немного, - заговорил он.
– Мы поставили опыт.
– Он кивнул в сторону Вари, затаившей дыхание: как у него получится, Костя редко выступал перед аудиторией.
– Опыт мы провели вдвоем, - продолжал Костя, и говорить о нем официально мы не уполномочены. Да и сказать еще, по существу, нечего. Мы только открыли первую страницу в исследованиях. Дальше идет область догадок, предположений.
Ход науки, - вы об этом знаете со школьной скамьи, - остановить нельзя. Был когда-то век пара, век электричества. Затем пришел век атома, кибернетики, электроники. Сейчас наступает новый век - мыслетехники и покорения времени.
Зал слушал. Варя поглядывала на соседей, на ряды голов впереди никто не разговаривал, не было шепотков.
– Мы еще не знаем, как это происходит, - говорил Костя.
– Пытаемся понять, овладеть этим процессом. Первый шаг показал, что это возможно. И мы очень рады, что этот шаг сделали вместе с вами.
– Что же это получается?
– спросил кто-то позади Вари. На него тотчас шикнули: "Не мешай!"
– Несомненно одно, - продолжал Костя, - что фантастика о времени, начатая еще со знаменитой машины Уэллса, кончилась. Мы побывали в будущем. Это реальный факт.
Костя на секунду остановился. Зал слушал.
– Мысль, - продолжал он, ему надо было вздохнуть, - наверное, можно направить не только во времени, но и в пространство. Тогда она станет средством межзвездной связи, проникнет в области, куда не долетит ни один корабль, куда долететь не хватит тысячи жизней. Может быть, такие сигналы идут к нам из космоса, мы не научились их принимать. Но мы научимся.