Саид 2. Над пропастью
Шрифт:
— Да иди ты, чего как деревянная, блядь! — с силой дёргает на себя, и я, не удержавшись на ногах, падаю на него. — Вот так, — усаживает к себе на колени, хватает меня за лицо и впивается своим ртом в мой.
Опешив, мычу ему в рот, упираюсь в грудь и пытаюсь оттолкнуть, но бандюк жёстко сжимает меня в своих объятиях и буквально раскладывает на столе, прямо на тарелках. Я не успеваю среагировать, визжу и трепыхаюсь, но он быстро расталкивает мои ноги в стороны и устраивается между них. Одно хорошо — я в штанах, и это немного успокаивает. Но не так чтобы совсем.
— Вот так должен тебя хотеть мужик. А я не хочу, Злата-долгами-богата.
Я чувствую, как медленно, но очень уверенно меня затапливает злостью. Нет, гневом. Таким острым и подавляющим все остальные ощущения. И я, подняв руку, бью подонка по его бандитской роже.
В тот же миг он хватает меня за запястья, больно заводит руки над головой, и что-то там подо мной ломается. Кажется, тарелка. Рычу и дёргаюсь, пытаясь всадить этому гаду промеж ног, но он ловко скручивает меня, прижимает к столу и зло выдыхает в губы:
— Вот так уже лучше. Запомни, в отношениях с мужиком главное – страсть. Нет страсти – нет ничего. А свои тупые подкаты тридцатилетней девственницы оставь для своего червяка.
— Мне двадцать пять! — шиплю зло.
Он отпускает меня, отходит, поправляя свою чёрную рубашку. Манит меня пальцами к себе, и на этот раз я сползаю со стола и шагаю к нему. Пока горит желание ударить подонка ещё раз. Прямо по яйцам его паршивым.
Но всё случается слишком быстро: слышу звук пощёчины, и кожу лица обжигает болью. Прижимаю вспотевшую ладонь к полыхающей щеке, сглатываю подступающие к горлу слёзы.
— Никогда не смей поднимать на меня руку. В следующий раз разорву тебя нахуй. Иди в свою комнату и тренируйся. Вечером приду, проверю домашнее задание. Ты должна быть готова через пять дней. Пошла!
Три дня спустя
Я никогда не думала, что пять дней – это так долго. Как и не думала, что соблазнить мужчину – это так сложно.
Не знаю, кто такой этот мужик, которого я должна завлечь, но готовили меня, как какую-нибудь шпионку.
Начался этот ад с хождения на каблуках. До кровавых мозолей и нервного тика. Я расхаживала по комнате вперёд-назад, пока дамочка, которую ко мне приставили, разглядывала свой до тошноты алый маникюр, сидя в кресле и закинув ногу на ногу. Я редко ходила на каблуках, что уж говорить о высоченных шпильках, на которые меня поставили, словно на ходули. Словно есть какой-то стандарт шпилек, на который клюют богатые мужики. Было бы смешно, если бы не было так гадко.
Хотя, судя по Элле (так звали моего гуру), она чувствует себя на шпильках и под тонной косметики замечательно. Ещё бы… Быть такой сукой не каждому дано. Целых два дня я упрашивала её дать мне телефон, на что она лишь закатывала свои разукрашенные глазки и продолжала делать вид, что оглохла. Пару раз я даже пыталась бастовать, о чём тут же жалела, потому что Элла величественно покидала комнату, а вместо неё появлялся ненавистный Ваха. И хоть он больше ко мне не прикасался, я до ужаса боялась эту обезьяну.
Пыталась я попросить помощи и у пожилой женщины, что приносила мне еду. Но та, как оказалось, совершенно не говорила по-русски. А может, просто сделала вид. Здесь все, судя по всему, боялись Вайнаха. Что ж, радовало, что я хотя бы в этом не единственная.
Ступень ада вторая: выбор одежды. Если точнее, выбирала одежду Элла, а вот примерка уже на мне. Поначалу мне даже понравилось, честно. Такую красоту я могла созерцать лишь на модных показах, которые смотрела отнюдь не в Милане, а по своему старенькому телику. Но спустя десяток платьев, почувствовала неладное… А когда в ход пошло бельё и повседневная одежда с костюмами — задумалась.
Зачем столько одежды, если я должна провести с тем мужиком всего один вечер? А когда задала этот вопрос Элле, она равнодушно пожала плечами и, как всегда, послала меня к нечистому. То бишь, к Басаеву.
Ему этот вопрос задать я, разумеется, не смогла. Потому что хозяин дома куда-то запропастился. И хорошо бы, если бы с концами, но что-то подсказывало, что он вернётся.
Третий день моих «тренировок» подходил к концу, я выучила, в каком порядке лежат вилки и ложки на званых ужинах элиты, и окончательно убедилась в том, что Вайнах меня обманул. Они готовят меня для чего-то другого… И боюсь, это другое будет похлеще обычного развода…
ГЛАВА 6
Вечер третьего дня выдался особо тоскливым. Словно предчувствуя, что погрязаю в чём-то плохо пахнущем, а именно – в дерьме, я внутренне отчаянно противилась этому. Но физически ничего сделать не могла. Сбежать я не пробовала по двум очевидным причинам: во-первых, везде охрана, сигнализации, запертые двери и как непобедимый босс на самом сложном уровне — высоченный, тюремный заборище с подключённым к нему током. Во-вторых, где-то там, в подвале, до сих пор сидел мой муж-идиот, которого я всё ещё хотела избить, но гибели ему не желала. А если отбросить «во-первых» и представить, что мне таки удалось сбежать, Вайнах, чтоб ему пусто было, запросто может убить Антона. А потом и меня найдёт. Свидетелей бандиты не оставляют.
Интересно, нас кто-нибудь ищет? Хотя бы Альбина, чтоб ей икалось, Паллна – моя горячо любимая свекровь? Моё исчезновение её, конечно, безмерно обрадует, а вот без своего сыночка она и дня не может прожить. А мы в плену уже неделю. Она там, наверное, подняла на ноги весь город. Хорошо бы. Я бы даже обняла её и забыла бы все обиды. Или почти все.
— Я пошла, — зачем-то поставила меня в известность Элла и, отложив журнал, грациозно подняла свою девяностосантиметровую, выпуклую задницу.
Хмм… И почему Басаев не взял её на суперважное задание по соблазнению пока незнакомого мне мужика? Она же, судя по тому, что хотят слепить из меня, полностью подходит на роль роковой соблазнительницы. Так в чём же дело? Наверное, жалко её Басаеву. Хорошая работница, опять же, судя по накачанным силиконом губищам.
Я равнодушно пожала плечами, и Элла, не дождавшись ответа, повиляла булками к выходу. Дверь за ней тут же хлопнула, провернулся ключ в замке.
Я бросила взгляд на стену, где висели большие часы. Половина седьмого. Скоро должна прийти женщина, которая носит мне еду. А потом снова запрут, и просижу здесь до утра. Спать в этом доме я так и не научилась. Ложусь на кровать, закрываю глаза, а через полчаса, поняв, что уснуть так и не смогу, встаю и начинаю бродить по комнате. Ближе к рассвету удаётся ненадолго уснуть, сидя на подоконнике или в кресле, но как только в коридоре начинается движение, я распахиваю глаза и больше их не смыкаю, опасаясь, что зайдёт кто-нибудь типа обезьяны Вахи.