Саит

Кострова Валентина Викторовна

Выхожу на улицу, не спеша направляюсь к машине. Я буду ее ждать перед отелем. Рано или поздно она появится. Достаю из бардачка сигареты, прикуриваю, опираюсь об капот. Задумчиво смотрю на прохожих, стараясь не пропустить темноволосую хрупкую девушку, которая теперь занозой сидит у меня в сердце.

Влюбился? Посмеялся бы над этим, если не было сейчас так тоскливо от мысли, что вдруг больше ее не увижу. К чему ходить вокруг да около, пора взглянуть правде в глаза: Дева зацепила меня, Дева проникла в меня, Дева вросла в меня. Она неожиданно стала моим продолжением, мои достоинством и недостатком.

Как такое возможно, без понятия, но Дева нужна мне.

Замечаю девушку в белой футболке в черных джинсах с прямыми темными волосами. Поспешно тушу сигарету и бегу к ней.

— Дева! — хватаю за локоть и резко разворачиваю к себе лицом. Разочарованно смотрю в зеленые глаза, вопросительно на меня вскинувшие.

— Извините, обознался, — отпускаю чужую руку, пячусь назад. Не она. Ее здесь нет. Она уехала. Сбежала.

Вернувшись к своей машине, сажусь за руль. Смотрю перед собой, судорожно соображая, кто мен сейчас поможет. И чем дольше думаю, тем отчетливее понимаю, что со своей проблемой могу прийти только к одному человеку: к отцу.

Решение принимаю быстро, не теряя и минуты, возвращаюсь к себе домой. Беру паспорта, карточки. Не собираю никакой сумки, она мне ни к чему, вещей дома полно, а чего не найду, в магазине куплю. До аэропорта доезжаю на такси, беру самый ближайший рейс до Дубая за баснословную сумму, отправляюсь пить кофе.

Нервы на пределе, обдумываю, что сказать отцу. Придется ему рассказать, как познакомился с Девой, происхождение своих не сошедших до конца синяков. В чем-то признаюсь, что-то сознательно опущу. Пообещаю ему встать на путь праведный, только бы помог мне найти мою беглянку.

Объявляют регистрацию на рейс Лондон-Дубай. Еще полчаса и приглашают на посадку. В бизнес-классе полно народу, все в деловых костюмах. Совсем не практично, учитывая, что нам лететь семь часов и прибудем мы поздно вечером. Занимаю свое место, отворачиваюсь к иллюминатору. Никогда не думал, что мне захочется побыстрее оказаться дома.

Просят пристегнуться. Рассказывают правила поведения на борту и о безопасности. Достаю наушники, включаю плей-лист у себя на телефоне. Зарядки хватит на весь полет, возможно, мне удастся поспать.

Еле выдерживаю полет. Когда самолет приземляются, разрешают покинуть своим места, я первый оказываюсь на выходе. Не задерживаюсь в здании аэропорта Дубая, ловлю такси.

Я не был дома больше полугода. Все, что вижу за окном машины, изменилось. Город строится, расширяется, обновляется. Моя семья активно принимает участие в стране, она инвестирует различные направления, тратит огромные бюджеты на строительство, здравоохранение, торговлю. Фамилию Каюм стараются не мусолить просто так. Все знаю, что за семья, кто кому приходится родственником.

Домой приезжаю ближе к полуночи. Меня встречает Сауд, домоправительница, хранительница домашнего уюта огромной виллы, которую отец купил несколько лет назад.

— Добро пожаловать, Саит, — женщина по-доброму мне улыбается. — Если бы вы предупредили о своем приезде, я подготовила для вас ужин и комнату.

— Не стоит беспокоиться. Мама спит?

— Час назад отошла ко сну.

— А отец?

— Он в кабинете.

— Отлично, — прохожу мимо Сауд, направляюсь в правое крыло виллы, где расположены библиотека,

бильярдная и кабинет отца.

Не даю себе и секунды на размышления, на то, чтобы собраться с духом, распахиваю дверь и захожу в кабинет. Как в детстве, застываю на пороге, смотря на отца, сидящего за столом. Он вскидывает голову, медленно снимает очки, откидывается в кресле. Прищуривается, изучает меня, пока я подхожу к столу и замираю перед ним. От его холодного взгляда не ускользают мои синяки, моя незажившая до конца губа. Усмехается, прикусывает кончик дужки очков, не произносит и слова.

Смотрим друг на друга, такие похожие и одновременно такие разные. Никогда в открытую не конфликтовал с отцом, но подсознательно всегда противился его давлению, его мнению, его авторитету. И если все братья и сестры слушаются или делают вид, что слушаются его, то я откровенно высказываю свое мнение, показываю свою позицию. Отец деспотично любящий человек, ему важно держать свое окружение в узде. Кому-то нравится тотальный контроль, кому-то не по вкусу, изображают довольство, но незаметно проворачивают свои делишки, о которых все равно папе доносят нанятые им люди. И не дай бог твои ожидания не совпадают с ожиданиями отца — ты окажешь в любом случае неправ.

— Мне нужна твоя помощь.

— Для начала, здравствуй сын. Теперь садись, правды в ногах нет, — кивает на кресло рядом со мной. Послушно опускаюсь в него. — Как долетел?

— Пап, давай без формальностей. Мне нужна твоя помощь…

— Я вот отчеты просматриваю за последний квартал, — перебивает, не дослушав меня. Надевает очки, берет документы в руки. — Доллар лихорадит, нефть дешевеет, никакой стабильности.

— Я хочу поговорить не о бизнесе… — подаюсь вперед, но осекаюсь, встретившись со строгим взглядом светлых глаз отца.

— В бизнесе надо иметь холодную голову, уметь прогнозировать будущее. Эмоции мешают вести дела, но без них скучно живется. Хочется постоянно чувствовать приятное возбуждение в крови, — задумчиво смотрит на листы, откладывает их в сторону. — Откуда синяки?

— Да не важно, — отмахиваюсь, очаровательно улыбаюсь, но отец не ведется.

— Чего тебе не хватает, Саит? Ты у меня самый любимый сын, но с тобой больше всех проблем.

— Наверное, потому что я на тебя похож, — пожимаю плечами. Давить на нашу схожесть раньше срабатывало, сейчас не прокатывает. Отец приподнимает бровь, постукивая безымянным пальцем по столу, на котором в тусклом свете поблескивает обручальное кольцо.

— Да нет со мной проблем. Кто по молодости не глупил.

— Мне кажется, ты немного не догоняешь смысл моих вопросов, Саит. Я долгое время закрывал на многое глаза, даже на твою странную дружбу с наркоманом Люсьеном, — от спокойного тона родителя напрягаюсь. — Я не позволил английским копам засадить твою золотую задницу в тюрьму. Мои адвокаты убедили их, что ты возьмешься за ум, больше не встанешь на кривую дорожку. Что делаешь ты? А? Ты сбегаешь из Сингапура, вновь участвуешь в деятельности этого отброса, подставляя себя под удар! Ты чем думаешь? — вздрагиваю, когда отцовский кулак с грохотом опускается на стол. Сжимаю зубы, чтобы сейчас ничего лишнего не ляпнуть. Он сейчас поорет на меня, выпустит пар, потому выслушает и поможет.