Саладин. Победитель крестоносцев
Шрифт:
В 1146 году Имад ад-Дин Занги был убит собственным рабом. Отец Саладина стал служить при дворе его наследника Нур ад-Дина в Дамаске.
После смерти отца Нур ад-Дину удалось обосноваться в Алеппо. Занги почти всю жизнь воевал с калифами, султанами и эмирами. Его сын не стал продолжать эти войны. Оставив Мосул и окружающие его земли своему старшему брату Сайф ад-Дину и сохранив с ним таким образом хорошие отношения, он целиком посвятил себя сирийским делам.
Нур ад-Дин прибыл в Алеппо в сентябре 1146 года в сопровождении своего доверенного лица, курдского эмира Ширкуха, дяди Саладина. В конце октября он узнал, что Жослену удалось вновь захватить Эдессу при помощи местных армян. Тогда Нур ад-Дин, двигаясь верхом день и ночь, молниеносным броском достиг Эдессы еще до того, как Жослен успел организовать оборону. Не отличавшийся
С 14-летнего возраста дети у тюрок и курдов считались воинами, и потому в 1152 году Саладин поехал в Алеппо. Благодаря покровительству своего дяди Ширкуха Саладин получил икту — земельное владение, за которое необходимо было нести военную службу. Так уже в 14 лет Саладин стал воином. Но вплоть до 1164 года ничего не известно о его подвигах. По всей видимости, до этого в боевых действиях он участия не принимал.
18 апреля 1154 года Нур ад-Дин появился у Дамаска со своими войсками, чтобы покарать его мятежного правителя Абака. Тот обратился за помощью к Бодуэну. Но король Иерусалима прибыть не успел.
25 апреля начался штурм города.
«На стенах не было никого, — рассказывает хронист Дамаска, — ни солдат, ни горожан, за исключением горстки тюрок, приставленных к охране башни. Один из солдат Нур ад-Дина бросился к стене, наверху которой находилась еврейская женщина, бросившая ему веревку. Он воспользовался ею, чтобы вскарабкаться наверх, и поднялся на стену никем не замеченный, а за ним последовало несколько его товарищей, которые развернули знамя, установили его на стене и стали кричать: «Я мансур!» («О победоносный!»). Армия Дамаска и его население отказались от всякого сопротивления ввиду симпатии, которую они испытывали к Нуреддину, его справедливости и доброй репутации. Один землекоп побежал к Восточным воротам, Баб-Шарки, со своей мотыгой и сбил задвижку. Солдаты проникли внутрь и растеклись по главным улицам, не встречая отпора. Так же были открыты для войск и ворота Фомы, Баб-Тума. Наконец в город въехал Нур ад-Дин, сопровождаемый свитой, к большой радости жителей и солдат, которые были до этого одержимы страхом испытать голод и осаду со стороны неверных франков».
Великодушный в своей победе, Нур ад-Дин предложил Абаку и его близким уделы в районе Хомса и позволил им уйти со всем их имуществом.
В 1154 году после смерти правителя Дамаска Муина ад-Дина Айюб ибн Шад и его брат Ширкух сохранили верность Нур-ад-Дину, а в награду за верность Айюб стал правителем Дамаска.
Чем занимался Саладин до того, как поступить на военную службу, достоверно неизвестно. Не вызывает сомнений только то, что первоначально он не проявлял никакой склонности к военному делу, а, скорее, был погружен в мир религии. Баха ад-Дин писал, что Саладин «истово верил в религиозные доктрины и часто возносил молитвы во славу Господа. Он воспринял религиозное учение под влиянием красноречивых доказательств, в результате его бесед с ученейшими шейхами и наиболее выдающимися правоведами. В этих беседах он обрел знания, позволившие ему говорить по существу, когда при нем возникала дискуссия, хотя он и не пользовался специальной терминологией правоведов. Эти беседы утвердили его в истинной вере, которая осталась не омраченной никакими сомнениями и, в его случае, не позволила стреле размышлений отклониться от цели и вонзиться в конце концов в сомнение и неверие».
Шейх Кутб ад-Дин ан-Найсабури составил для Саладина описание веры (акида). Этот труд Саладину чрезвычайно понравился, и он заставил своих младших сыновей выучить его наизусть, чтобы «это благодатное учение укоренилось в их сердцах в самом нежном возрасте». Баха ад-Дин свидетельствует: «Я лично видел, как он брал эту книгу и читал ее вслух своим детям, после чего они воспроизводили содержание по памяти».
По утверждению арабского историка аль-Вахрами, Саладин получил вполне приличное образование, поскольку был знаком с «Началами» Евклида и «Альмагестом» Клавдия Птолемея, т. е. владел основами математических и астрономических знаний того времени. Замечу, что знание сочинений Евклида и Птолемея важно не столько для богослова, сколько для воина.
Саладин знал арифметику и исламское право. Саладин также знал арабскую грамоту и владел основами стихосложения. Но в то время Саладина больше привлекала не наука, а религия. Он разбирался в генеалогии, биографии и истории арабов и знал даже родословные наиболее знаменитых арабских скакунов. Особенно неравнодушен был Саладин к арабской поэзии. Его биографы утверждают, будто будущий великий завоеватель знал десятитомник арабской поэзии «Хамаса», составленный поэтом IX века Абу Таммамом, наизусть.
Баха ад-Дин утверждал: «Султан был мягкого нрава, приветливым, прекрасным собеседником. Он хорошо разбирался в генеалогии арабов, прекрасно знал подробности битв, в которых те участвовали; как свои пять пальцев знал родословную своих лошадей, помнил великое множество любопытных и удивительных историй. Поэтому, беседуя с ним, люди всегда узнавали такие вещи, которые не могли бы узнать ни от кого другого. В его обществе все чувствовали себя непринужденно. Он утешал тех, кто оказался в беде, больных расспрашивал об их болезни, о том, как они лечатся, как питаются, о переменах, которые происходят в их организме. Он строго придерживался приличий во время разговоров, никогда не позволяя себе неуважительно отзываться о ком бы то ни было; он соблюдал чистоту приемов — в его присутствии говорили только благое, так что беседа не оскорбляла ничей слух; он соблюдал чистоту своей речи — контролируя свой язык, он никогда не позволял себе произносить оскорбления; он также контролировал свою письменную речь и, когда писал письмо мусульманину, никогда не позволял себе употреблять резкие слова. Он был предельно точен в исполнении своих обещаний. Когда к нему приводили сироту, он всегда восклицал: «Аллах да смилостивится над парой (родителями), которая оставила этого ребенка!» Затем он осыпал ребенка ласками и дарами, которые прежде доставались его отцу. Если среди родственников сироты оказывался опытный и достойный доверия человек, он назначал его опекуном мальчика; если нет, то он выделял достаточные средства из даров, причитавшихся отцу ребенка, чтобы содержать сироту, а затем определял его к тому, кто должен был следить за его обучением и воспитанием. Он никогда не встречался со стариком без того, чтобы не проявить к нему любезных знаков уважения и доброжелательства, не оставить его без подарка».
Баха ад-Дин так писал о воспитании юного Саладина: «Воспитанный под неусыпным присмотром отца, впитавший в себя те высокие принципы, пример которых являл ему отец, он вскоре стал проявлять признаки того счастья, которое впоследствии всегда сопутствовало ему, а также наклонности прирожденного повелителя. Справедливый правитель Нур ад-Дин Махмуд, сын Занги, способствовал его возвышению и, в знак того, что уверен в нем и высоко ценит его, взял его на службу к себе и ввел в круг своих друзей. Чем выше поднимался Салах ад-Дин, тем более явственно проявлялись качества, которые позволили ему подняться еще выше».
Саладин неуклонно исполнял все предписания ислама. Баха ад-Дин свидетельствует: «Что касается молитв, он всегда неукоснительно читал намазы жамаатом (сообща с другими людьми) и как-то сказал, что в течение нескольких лет совершал все обязательные молитвы жамаатом. Если он болел, то посылал за кем-нибудь и, заставляя себя подняться на ноги, под его руководством совершал молитву жамаатом. Он регулярно читал раватибы обязательных молитв, кроме того, совершал намаз (тахажуд), если просыпался ночью. Если он не просыпался, то этот намаз он совершал до наступления утренней молитвы. До тех пор пока он оставался в сознании, он никогда не оставлял совершения молитв. Я видел, как он неукоснительно выполнял долг во время последней болезни и прекратил выполнять его только в последние три дня жизни, когда впал в беспамятство. Когда он находился в пути, в отведенные для молитвы часы он сходил с коня…
Ему пришлось пропустить несколько дней поста, которые он не смог соблюсти во время своих частых болезней. В обязанности ал-Кади ал-Фадиля (Достойнейший судья) [1] входило вести счет таким дням. Правитель начал возмещать пропущенные им дни поста в Иерусалиме в том году, в котором умер, — и ему надо было еще поститься за два рамадана, пропущенные по причине телесной немощи и постоянных тягот подвигов на пути Аллаха, все остальные посты к тому времени он уже возместил.
1
Визирь Саладина Абд ар-Рахим ибн Али ал-Лахми ал-Байсани ал-Аскалани (1135–1200), знаменитый своим красноречием и дипломатическим талантом.)]