Сальто-мортале (сборник)
Шрифт:
– Лифты, ремонты… – вдруг с тоской сказала Шура.
Она хотела что-то добавить, но передумала. Повернулась и пошла, не глядя по сторонам, как бы утратив всякий интерес к целому и к частностям.
В дверь позвонили.
Варвара Тимофеевна отомкнула все замки и задвижки и увидела на пороге милиционера Костю.
– А я к вам, – улыбнулся Костя.
Варвара Тимофеевна хотела спросить: «Зачем?», но это было невежливо.
– А у меня не стучит, – предупредила она.
– Я знаю, – ответил
– Что выяснил? – насторожилась Варвара Тимофеевна. Она решила, что Костя тоже ездил к Соне.
– В километре от вашего дома строили АТС, телефонную станцию, – пояснил Костя. – И ваша квартира явилась экраном вибрации этой стройки.
Варвара Тимофеевна не поняла ни одного слова. Она попятилась от двери, как бы пропуская и одновременно приглашая Костю.
Костя правильно прочитал это движение и вошел в дом.
– Чего ты сказал? Какая еще вибрация? – встревожилась Варвара Тимофеевна.
– Стройка и ваша квартира находились на одной звуковой волне, – медленно растолковывал Костя. – Поэтому, когда там вбивали под фундамент сваи, у вас все падало со стен.
– Почему?
– По физическим законам. Явление резонанса.
– А почему именно моя квартира?
– Случайность, – сказал Костя. – Совпадение.
– Какое совпадение? – снова не поняла Варвара Тимофеевна.
– Ну… как любовь.
– А при чем тут любовь?
– Когда душа одного человека – экран вибрации другого. Когда их души на одной звуковой волне. Это тоже очень редкое совпадение и совершенная случайность, – грустно сказал Костя.
– А больше стучать не будет? – спросила Варвара Тимофеевна. Любовь ее не интересовала.
– Больше не будет. Позавчера был последний день строительных работ.
– А вдруг опять строить начнут?
– На этом месте уже не начнут, – успокоил Костя.
Костя ушел, а Варвара Тимофеевна села на табуретку и стала размышлять насчет экрана и вибрации.
С одной стороны, находиться на одной звуковой волне с целой телефонной станцией – безусловное неудобство. А с другой стороны, по физическим ли законам или по чистейшим совпадениям, но она связана с миром и ее слышат люди.
За стеной плакал грудной ребенок, и получалось, что он тоже кричит на весь свет.
В мае отключают центральное отопление и под утро бывает холодно.
Варвара Тимофеевна проснулась от холода и бросила поверх одеяла свое зимнее пальто.
На улице зашуршали шины.
Варвара Тимофеевна подошла к окну и увидела внизу «Волгу»-такси салатного цвета с шашечками по бокам.
Из такси тяжело вылезла Соня в коричневом плаще «болонья». Следом за ней вышел шофер и стал составлять вокруг Сони узлы и узелочки. Соня возвышалась над своими узлами, как труба над заводскими корпусами.
Было еще совсем рано, серый рассвет устанавливался над городом.
Где-то мирно спала несчастная от счастья девушка. А человек с обратными реакциями, должно быть, выспался днем, а сейчас сидел и читал книгу.
А где был тот, с новой памятью? В потомках? В предках?
Бегал с копьем в набедренной повязке из тугих листьев или бродил по Луне? Чертил щеточкой имена на лунной пыли и не помнил, что они значат…
Рождественский рассказ
Учительница Марья Ефремовна сказала, что надо устроить в классе живой уголок и каждый должен принести что-нибудь живое.
Бабушка предложила:
– Отнесите серого котенка.
Дело в том, что соседская кошка родила троих котят и перешла жить под нашу дверь. Наши соседи, по словам бабушки, опустились и перестали кормить кошку. Им некогда доглядывать даже за своим Славиком, не то что за кошкой, и Славик всю зиму ходит в ботинках на босу ногу и при этом никогда не простужается, в отличие от меня, которая не вылезает из ангин, хотя зимой за мной присматривают шесть глаз: папа, мама и бабушка.
Соседская кошка с котятами перебралась под нашу дверь, и папа выносил им еду на тарелочке. Бабушка была недовольна, потому что папа не работает, а ест и еще кормит посторонних кошек.
Папа действительно не работал. После перестройки их проектный институт развалился и все оказались на улице. Надо было крутиться, а папа крутиться не умел. Маме приходилось крутиться за двоих, и тогда в доме начались молчаливые скандалы. Это когда каждый внутри себя ругается, а вслух молчит. Но я все равно все слышала и была на стороне папы.
Кошек кормили, но не пускали в дом. Однако черный котенок прошмыгнул в квартиру и спрятался под диваном. Его пытались достать шваброй, но ничего не вышло. А вечером, когда все смотрели телевизор, он сам вылез, бесстрашно забрался к бабушке на колени и включил мурлыкающий моторчик, и от этого в доме стало спокойно и уютно.
Утром я проснулась от острой струйки воздуха, холодящей мою щеку. Я открыла глаза и увидела рядом на подушке кошачью мордочку. Наглость, конечно. Но что поделаешь… Котенок заставлял себя полюбить, и мы его полюбили. А взрослая кошка с серым котенком остались жить на лестнице, из чего я делаю вывод, что деликатность не всегда полезна.
– А вы отнесите серого котенка в живой уголок, – предложила бабушка.
– Я против, – возразил папа. – Кошки должны жить на свободе и охотиться за мышами.
– Даже кошки и те охотятся, – намекнула бабушка.
Мы с папой проигнорировали намек, оделись и пошли в цветочный магазин.
В цветочном магазине работала очень красивая продавщица с гладеньким нарисованным личиком.
– Здравствуйте, – сказал ей папа. – Нам что-нибудь для живого уголка.
– Лучше всего кактус, – посоветовала продавщица. – Самый неприхотливый цветок. Может долго обходиться без влаги.