Салют из тринадцати орудий
Шрифт:
Капеллана или учителя на корабле не было, поэтому самым юным, Харперу и Риду, требовалась капитанская помощь с правописанием сложных слов и довольно простой арифметикой, не говоря уж об основах сферической тригонометрии и навигации. В то же время, Сеймур и Беннет, практически закончившие ученичество, будут сдавать (или попытаются сдать) экзамен на лейтенантов в конце этого или начале следующего года. Экзамен уже вызывал у них тревогу, и они хотели, жаждали, чтобы им разъяснили тонкости профессии.
Их время наступало в четыре склянки. На втором ударе колокола Джек услышал, как они стучатся в дверь —
— Садитесь и дайте мне посмотреть дневники.
— Дневники, сэр? — воскликнули они.
До того капитана Обри интересовали только их бортовые журналы, содержавшие, среди прочего, полуденные наблюдения широты, лунные наблюдения долготы и множество астрономических примечаний. Ни Обри, ни один из их предыдущих капитанов ни в малейшей степени не интересовался дневниками.
— Конечно. Их предстоит предъявить в Адмиралтейском совете, сами знаете.
Дневники были предъявлены, и Джек начал читать записи Беннета о Тристане: «Тристан-да-Кунья расположен на 37°6' южной широты и 12°17' западной долготы. Это самый крупный из группы скалистых островов. Гора в его центре превышает в высоту семь тысяч футов и очень похожа на вулкан. В ясную погоду, которая здесь редкость, заснеженный пик можно разглядеть с тридцати лиг. Острова открыты в 1506 году Тристаном да Кунья, и в море вблизи острова обитают киты, альбатросы, капские голубки, глупыши и бойкие пингвины, чья манера плавания, будто полет под водой, неизбежно вызывает в памяти remigium alarum Вергилия [18] . Но в то же время, навигатор, приближающийся с веста, должен предпринять великие меры предосторожности, дабы не делать этого в мертвый штиль из-за сильного течения на восток и сильных волн».
18
крылья (лат., поэт.). Имеется в виду «Энеида» 6:15.
Запись в дневнике Сеймура, проиллюстрированная рисунком острова Инаксессибл с кораблем, царапающим реями склон утеса, начиналась так:
«Тристан-да-Кунья расположен на 37°6' южной широты и 12°17' западной долготы. Это самый крупный из группы скалистых островов. Гора в его центре превышает в высоту семь тысяч футов и очень похожа на вулкан».
Бойкий пингвин также неизбежно напомнил Сеймуру о Вергилии. Достигнув «remigium alarum», Джек воскликнул:
— Эй, эй, так не пойдет. Вы списывали у Беннета!
Нет, нет, сэр, заверили они абсолютно искренне. Несмотря на суровое выражение лица Джека, мичманы были полностью убеждены в том, что он не собирается их изувечить. Творчество совместное, факты взяты из «Справочника моряка», а стиль добавлен... одним другом. Но координаты они определили сами, долготу замеряли, наблюдая Луну по методу, который им показал капитан. В бортовых журналах у них есть еще несколько почти таких же точных наблюдений, если он желает посмотреть.
— Где ж тут стиль? — уточнил Джек, которого не так-то просто было отвлечь.
— Ну, сэр, — ответил Сеймур, —
— Что ж, без сомнения, это очень хорошо. Но как, о небеса, вы можете представить, будто экзаменующие вас капитаны проглотят двух бойких пингвинов подряд? Это против природы вещей. Они обрушатся на вас, будто рухнувшая стена, и выставят вон за попытки обмануть.
— Что ж, сэр, — ответил Беннет, более наивный из этой пары, — наши имена так далеко друг от друга по алфавиту, что в один и тот же день нас не вызовут. Все уверяют, что капитанам в любом случае не хватает времени читать дневники, и уж точно — запоминать их.
— Понимаю, — согласился Джек. Аргумент убедительный. В таких случаях значение имел только жесткий устный экзамен о мореходном деле и навигации, а помимо этого — семья юноши, ее статус, влияние и связи во флоте. — Но все же к капитанам нельзя относиться неуважительно, и ради приличия стиль надо подчистить, когда будете переписывать дневники набело, кое-что поменять и следовать простому официальному стилю.
Они перешли к спутникам Юпитера, которые можно с пользой наблюдать на островах Сен-Поль и Амстердам, если они к ним пристанут. Так можно с большей уверенностью определить их долготу. После того, как они покончили со спутниками, Джек взглянул на часы.
— Как раз хватит времени поговорить с писарем. Пришлите его на корму, будьте добры.
Писарь прибыл через минуту, оправданно встревоженный — лицо капитана Обри выражало сильное и совершенно искреннее неодобрение. Он не предложил писарю, голенастому юнцу с неустановившимся голосом, сесть, а сразу начал:
— Писарь, я послал за вами, чтобы сообщить — я не потерплю ругани в адрес матросов. Любое ничтожество может изрыгать ругательства, но от молодого человека вроде вас особенно неприятно слышать ругань в адрес моряка, который вам в отцы годится и ответить не может. Нет, не пытайтесь оправдаться, обвиняя человека, которого вы оскорбляли. Выйдите вон и закройте за собой дверь.
Практически сразу дверь снова открылась, и зашел Стивен, столь же умытый, причесанный и официально одетый, как и мичманы. Его вел Киллик, невысоко ставивший пунктуальность или аккуратность доктора.
— Киллик сообщил мне, что сегодня ты обедаешь с посланником. Филдинг того же мнения.
—Ну надо же, — ответил Джек, надевая мундир. — А мне казалось, будто вчера. Киллик, все готово?
Говорил он с некоторой тревогой — ему пришлось оставить превосходного кока Ади на «Сюрпризе», а его замена, Уилсон, имел склонность теряться, когда дело доходило до тонкой работы.
— Все готово, сэр, — отозвался Киллик. — Не беспокойтесь. Свиное рыло я сам замариновал, а матрос из ютовой команды поймал отличного здорового кальмара, свежего что ваша роза.
Пришел Филдинг, стуча костылями — вид он имел довольный и бодрый. За ним сразу же последовал Рид, самый маленький, самый бесполезный, но зато и самый симпатичный мичман, хотя сейчас он выглядел бледным от голода — обычно их кормили в полдень. Они пили мадеру, пока не прибыли Фокс и его секретарь. Киллик посланника не любил и дал ему всего лишь четыре минуты, прежде чем объявить: «Обед на столе, сэр, если угодно».