Сам дурак! или Приключения дракоши
Шрифт:
Мир дернулся. Мой маленький кусочек мира – я, немного пыли и несколько камушков взлетели вверх. Проплыли по воздуху, зависли перед знакомой физиономией сумасшедшего мага. Я сглотнула комок страха в горле. Кажется, сейчас меня убьют…
– Я тебя убью, – прошипел чародей. Он уже вытер лицо, но разводы остались. Разводы и глубокие царапины. А глаза, кажется, могли убить уже сейчас. – Выпотрошу. Превращу в пыхриму, в… Как ты избавилась от низок, мрузь хвостатая?
И опять кубик воздуха сжал меня, будто в бетон замуровал. Избавилась от чего? От той штуки черной, которую он на меня набросил? А я от нее избавилась?
Кубик
– Гад.
Драконов не тошнит. А это, которое сейчас я? Мышь колючую? Не знаю…
– Отвечай! Как?! – Ставинне, казалось, еле удерживался от желания расплющить меня в диск. В пудреницу… – Как? Или… Нет!
О чем-то словно догадавшись, он резко поворачивается назад, к Рику. А тот… тот как раз встал…
– Стой, – тихий голос резанул по нервам, как стекло. – Стой. Ни шагу…
Самое удивительное, что чародей и правда остановился. Расширенными глазами смотрел на моего шамана – и ни звука, ни шороха. Зато (первый раз!) заговорил ковен. Чей-то хриплый голос оторопело сказал:
– Рикке, что вы делаете?..
Шаман перевел дыхание.
– То, что возможно, – медленно проговорил он. И только тут я увидела, что к его руке тянется пучок тех же черных нитей…
Рикке – и черное? Мои бедные мозги попытались переварить мысль «Рик – на самом деле черный маг», и их намертво заклинило. Бред. Не может быть. Никогда.
Бред, это все бред. Зал без стен и потолка, скрученные фигурки магов, алтарь, словно клубок диких водорослей. И все больше нитей ползут к шаману, вьются вокруг. На фоне черного Рик кажется каким-то чужим, другим, будто неживой, а из этого… аниме. Бред…
Я не верю.
А вот Ставинне поверил. Один взгляд на клубящееся за спиной Рика облако нитей – и черный маг, мгновенно наклонившись, хватает меня загребущей лапой.
Я бессильно повисла, будто какая-то суперкреативная сумочка – сил не было даже брыкнуться. Как же ты меня достал, урод черный…
– Отпустите низки, мастер Рикке. Иначе через минуту здесь живыми останемся только вы и я. А начну я с этого карликового дракона.
– Сам ты карликовый, – не стерпела я, – дурак.
Но меня никто не услышал. За спиной колдуна поднималось второе черное облако. И это было страшно. Красиво и жутко. Я уловила сбоку какое-то движение, тускло блеснуло золотым – а, один из Мантий пришел в себя. Он зашевелился, приподнялся на руках, помотал головой… и тут же несколько нитей зависли перед ним, как мини-кобры. Дрожат и покачиваются… Ужас какой. Ведь у них глаз нет… ну в смысле не должно быть… а впечатление, что они смотрят! Словно взвешивают, кто это и съедобно ли. А когда он наконец поднимает голову… Он увидел и отдернулся, а они разом набросились. Именно набросились – не обтекли-окружили, как Рика или Ставинне, а опрокинули и словно придавили. Золотая мантия исчезла под черной волной. И больше не двинулась.
Я отвела взгляд.
Хорошо, что Листика скрутило вместе с ковеном. Пока они не шевелятся, эти низки ими не интересуются.
А маги смотрят друг на друга. И эти их «тучки» все выше и ближе. Словно вот-вот сцепятся. В одном месте нити-враги соприкоснулись – проскочила красная молния. У Ставинне дернулась рука.
– Мальчишка. Самонадеянный шаман. Раздавлю.
– Не глупи… – Какой холодный у Рикке голос. – Я еще целый, Ставинне, алтарь собой не кормил. И я сильнее, моложе. Ты проиграешь.
– Я прикончу всех твоих.
– Попробуй. – Рик почти улыбается. Незнакомой злой улыбкой. – Давай. Отвлекись, Хонне. Только отвлекись.
Ничего не понимаю. Я не понимаю. Но никто ничего не спрашивает. Ковен молчит, все тихие-тихие… и я молчу. Сейчас грохнет. Не знаю что. Молния, буря, торнадо… что-то. Сейчас…
– Ее-то, во всяком случае, я успею убить… – тихо, будто себе, говорит чародей. – А?
А дальше начинается тот самый торнадо.
Низки взлетают вверх и заполняют воздух – в одну секунду. Рвут небо… то есть мне так показалось. Там, наверху, оказывается, было что-то вроде купола – не стеклянного, не пластикового, а какого-то плетеного или наколдованного. И сейчас нити Рика рвут его в клочья, и эти клочья медленно осыпаются вниз. Нитки мечутся, как полоумные, в воздухе полно лиловых вспышек, катаются какие-то черные клубки, падают обрывки непонятно чего, в лицо бьет горячим… Что-то дергает меня в сторону, оплетает-окружает, и я бьюсь и рвусь, пока до меня не доходит, что эти нити меня есть не собираются, а просто утаскивают подальше от Ставинне. Рик прикрыл? Черта с два поймешь.
Осветительные шары то гаснут, то снова полыхают, они дергаются, сдвигаются со своих мест, точно собираясь вмешаться в драку. В диком мелькании теней не поймешь, остался ли здесь, в зале, хоть кто-то живой. Кругом сплошное шипение и свист…
А посреди этого сумасшествия замерли черный маг и мой шаман.
Лицо Рика – очень белое, напряженно застывшее. Судорожно сжатые губы, вскинутые руки. Ставинне, который надвигается шаг за шагом… и низкий гул, который потихоньку заглушает шипение.
Алтарь… это он гудит?
– Уничтожу… – Ставинне тоже шипит, тоже, как и его нитки-низки. – Ты… ты все равно не сможешь заменить… меня… Ты всего лишь… мальчишка…
Рик не отвечает.
– Ты…
Молчание. Шипение превращается в вой. По полу мечутся пыльные смерчи. Алтарь странно блестит… так, что глаза режет. Блестит? Или у меня просто в ушах шумит. Нет. Колдуна я ведь слышу.
– Что ты делаешь!
Что происходит?! Какой странный гул… Как давит что-то на мою бедную ушибленную спину – придавливает, как плитой.
– Ты не посмеешь… – уже хрипит Ставинне. – Как ты… ты…
– Так.
Это короткое слово словно взрывает зал. Пол идет волнами, трескается, мусор рассыпается, пыль, крошево… Кто-то кричит, как от боли, Рик падает на колени… Я цепляюсь за какой-то обломок с вделанным в него железным кольцом, хоть и не верю, что это меня удержит…
Над алтарем раскручивается смерч. Он втягивает в себя пыль, пепел, мусор, черные обрывки, сдирает с меня черный кокон и все втягивает в гудящую темно-желтую, жуткую воронку. По воздуху мимо меня пролетают змеи, куча сплетенных из низок сетей, с истошным воплем проносится жуткая зубастая зверюга. При виде меня ее красные глаза на миг оживляются, из кошмарной пасти «выстреливает язык», пытаясь зацапать добычу, но ветер дергает ее сильнее, и зверюга влетает в смерч вместе с какими-то лохматыми орехами.