Самая долгая ночь
Шрифт:
Темнота на границе его зрения сменилась вспышкой красного цвета, которая затем поблекла до розового и, в свою очередь, розовый растворился без следа. Пару секунд им владело удовлетворение.
— Гауптштурмфюрер, — подал голос Кремпель откуда-то у него из-за спины. Не выпуская из рук «вальтера», Пройсс обернулся. Освещаемые сзади светом фар грузовика жандармы де Гроота стояли посреди грязной дороги, сомкнув ряды, сплошной стеной. Их лица было невозможно рассмотреть.
— Он вступил в заговор с евреями, — пояснил Пройсс как можно громче, чтобы стоявшие в двадцати метрах голландцы могли его слышать. —
Голландцы попятились. Боже, какие послушные, какие покорные. Но уже в следующее мгновение они удивили его тем, что со всех ног, только пятки сверкали, бросились в спасительную темноту.
— Кремпель! — заорал Пройсс. Его подручный нацелил дуло своего автомата в кромешную тьму и дал очередь. Пройсс же лишился последних остатков ночного зрения.
Прошло несколько секунд, прежде чем яркие пятна в глазах померкли, и Пройсс увидел, как несколько амстердамских полицейских бросились к грузовику и забились в кабину, а еще трое или четверо вцепились в борта. «Опель» взревел мотором и, проскрежетав сцеплением и разбрасывая из-под колес грязь, задним ходом покатил назад в Варффум.
Пройсс выпустил ему вслед всю обойму, все оставшиеся семь патронов, однако не похоже, чтобы он во что-то попал. Мункхарт прицелился и выпустил короткую очередь, но затем его автомат заклинило. Кремпель в темноте пытался нащупать запасной магазин. Вскоре фары сделались совсем крошечными, а луч света, свернув с дороги, упал на поросшую травой обочину. Все понятно, грузовик разворачивается. Еще пара секунд, и в темноте светились лишь красные точки задних габаритных огней.
Пройсс вновь ощутил в голове пустоту, как будто гнев спалил в нем все чувства и эмоции до последней щепотки и покинул его, как лесной пожар покидает полностью выгоревший лес.
— В машине есть запасная шина, — сказал Пройсс Кремпелю спустя какое-то время после того, как красные точки окончательно растворились в темноте. — Снимите бампер и поменяйте колесо.
Пройссу было слышно, как Кремпель и Мункхарт, сыпля проклятиями, оттащили с дороги тушу де Гроота, как они, пыхтя, снимали бампер, как возились в грязи с домкратом. Если не считать производимого им шума, то вокруг было слышно лишь кваканье лягушек. Сотни, если не тысячи лягушек словно в издевку над ним закатили многоголосый ночной концерт.
Трясущимися пальцами Пройсс зажег сигарету — пламя зажигалки заплясало, хотя не было ни ветерка. Пройсс согнулся и уперся ладонями в колени. В одно мгновение мигрень сделалась невыносимой, желудок стянуло тугим узлом, и его вырвало прямо на собственные сапоги.
Глава 22
Вторник, 27 апреля 1943 года, 8.00 вечера.
Маус шагал вдоль состава, и вырывавшийся из-под локомотива пар расстилался под его ногами. Небо быстро начинало проясняться, и на западе низко над горизонтом был виден полумесяц. Его света было достаточно, чтобы увидеть, как из кабины выпрыгнул Каген, а сразу за ним следом кто-то еще. Подойдя ближе, Маус разглядел, что этот второй — машинист.
— А вот и ты, — произнес Каген, обращаясь к Маусу.
— Мы уже приехали? — в свою очередь, спросил он, не спуская
— Не совсем, — сказал Каген. — Машинист не знает, где здесь пути. Те самые, которые, по словам Йоопа, ведут к рыбному заводу на берегу.
Река выпрыгнула из локомотива и встала чуть в стороне. Маус ничего ей не сказал, опасаясь, что любое сказанное им слово только еще больше испортит их отношения.
— А разве здесь нет дежурного по станции? — удивился Маус и посмотрел на темное здание. Но там не светилось никаких огней, и, судя по всему, внутри было пусто.
— Вы пройдите по путям вперед, вдруг там впереди есть стрелка, которая переводит рельсы на ветку к побережью, — произнес Каген. — А я пойду, поищу кого-нибудь, кто хоть что-то знает.
— Хорошо, — согласился после небольшой паузы Маус. Машинист забрался в локомотив и, погромыхав там чем-то внутри, опустил им металлический фонарь — большой стеклянный шар с жестяным верхом и низом. Причем уже зажженный. Маус подождал, пока Река скажет, что она идет вместе с ним, но она продолжала молчать. Ему ничего не оставалось, как тоже закинуть за плечо свой «стэн» и взять протянутый машинистом фонарь.
Света фонаря было достаточно, чтобы, не спотыкаясь, брести по шпалам. И Маус побрел вперед.
Он поднял фонарь над стрелкой. От главной линии влево отходила железнодорожная ветка. Там север, сделал он вывод. Это ветка на Ваддензее. Они туда попадут. Он и чертовы евреи в товарных вагонах доберутся туда, куда надо.
Маус поставил фонарь рядом со стрелкой и, схватив железную перекладину, повернул ее на сто восемьдесят градусов. Затем потянул на себя. В следующее мгновение раздался щелчок. Снова взяв в руку фонарь, он на всякий случай посветил, дабы убедиться, что перевод стрелки сработал и теперь их состав поползет по ветке, которая ведет влево.
Он повернулся, готовый проделать обратный путь к темной станции, однако не прошел и пятидесяти метров, когда увидел, что на него движется светящийся глаз локомотива. Похоже, Каген и машинист сами во всем разобрались.
Состав полз вперед, в поисках стрелки, надо думать, и он посигналил им, поводив фонарем взад-вперед. Локомотив еще больше замедлил ход. Как только кабина поравнялась с ним, Маус ухватился за поручни и запрыгнул внутрь.
И тотчас понял, что что-то не так. Река сжалась в комок в углу, и на одной щеке у нее красовался свежий синяк. Вресье сидела рядом с ней на полу, в мундире убитого охранника, и широко раскрытыми глазами смотрела в его сторону.
Каген тоже явно его поджидал. В руках у немца был «стэн», и в лунном свете Маус увидел, что тот взведен. «Вельрод» был по-прежнему при нем, засунут за пояс брюк под плащом, а через плечо переброшен «стэн». Ни тем ни другим он не успеет воспользоваться. Альдер зачерпнул очередную лопату угля и, забросив его в топку, ловким движением захлопнул дверцу. Он почему-то избегал смотреть Маусу в глаза.
— Что происходит?
— Леонард, я пыталась его остановить… — начала было Река, но не договорила. Маус успел заметить, что пистолета у нее нет.