Самая правильная ведьма. Трилогия
Шрифт:
Легкая на подъем, смешливая и пустоголовая на первый взгляд, Мира обнаруживала качества, которыми он не мог не восхищаться. Она продолжала бить лапками, хвататься за предоставленный шанс, несмотря на мрачные перспективы и неутешительные прогнозы. Он вспомнил, как первый раз увидел ее — бледную, как привидение, но даже после драки с вампирами не потерявшую присутствие духа. А перечитывая ее показания, удивлялся тому, что она оказала сопротивление вампиру, хотя это была заведомо проигрышная для нее схватка.
В ванной зашумела вода и тоненький голос, сильно фальшивя, запел «Боже,
Тим улыбался, когда загружал в микроволновку тарелку с блинчиками. Как бы деликатно намекнуть девушке, что ей не просто медведь на ухо наступил, а целое стадо лосей основательно потопталось?
После контрастного душа и плотного завтрака ведьмочка разрумянилась, пришла в себя и с некоторым оптимизмом смотрела в будущее. Боль ушла, как будто и не было, воспоминания о ней растаяли. Мира сидела за столом, подперев щеку рукой, и размышляла, как быть дальше.
— Слушай, у тебя нет на примете кого-нибудь ненужного?
— Чего-нибудь? — поправил ее Тим.
— Нет, кого-нибудь. Ну, чтобы проклятие передать.
— Ты опять за свое? Нельзя этого делать, пойми.
— Я понимаю, — с непробиваемым спокойствием ответила Мира. — Но я также хорошо понимаю, что у меня времени нет на поиски других вариантов. И нет возможности искать колдуна и молить его о пощаде. Кроме того, много ты знаешь жалостливых колдунов? Вот и я о том же. Я хочу провести этот ритуал, а потом уже думать, как вернуть душу обратно.
— Но это невозможно! Ты будешь навеки принадлежать богу Смерти!
Ага, много ты знаешь, — с сарказмом подумала Мира, — бог Смерти плевать хотел на мою душу. А вот Рич, оказывается, гаденыш еще тот…
Мысль о том, что Рич утаил от нее сведения об истинном назначении ритуала и судьбе ее души, вызывала определенные подозрения в его честности и в оценке ее состояния, но полагаться на то, что он мог в чём-то соврать, она не стала. Девушка намеревалась попросить Петра привести Касса, как только Тим уйдет на работу, и с пристрастием допросить ангела на предмет состояния ее ауры. Если все подтвердиться, то так тому и быть.
Тиму озвучивать свои мысли она не стала, пусть пребывает в блаженном заблуждении относительно своего братца, кто она такая, чтобы лезть в родственные отношения? Без нее разберутся. Между тем мысль у девушки продолжала работать.
— А… можно позаимствовать из вашего серпентария какого-нибудь заключенного? Самого омерзительного урода, чтоб не жалко было.
Тим пораженно уставился на ведьмочку:
— Миранда, это же преступление! Мало того, что душу отдашь, так еще и в тюрьму загремишь, если попадешься.
— А ты сделай так, чтобы не попалась, — мило улыбаясь, ответила Мира. — Договорились?
Тим упрямо покачал головой:
— Миранда, то, что ты задумала — в высшей степени опасно и безнравственно. Проклянешь невинную душу и свою потеряешь. Подумай сама, как ты будешь жить, зная, что любой момент бог Лжи может призвать тебя на службу? Ты готова приносить жертвы по его приказу?
Мира, не задумываясь, ответила:
— Тим, теперь выслушай меня. Да, то, что я собираюсь сделать — плохо, может быть, даже с твоей точки зрения, это преступление. Но, так или иначе, я останусь жить. Проблемы, дорогой мой, нужно решать по мере их поступления, в противном случае ты рискуешь сойти с ума, думая обо всем сразу. Всего не предусмотреть, не предотвратить и не исправить. В моем случае, главное — выжить. Все остальные дела буду рассматривать по степени опасности, которую они будут представлять для меня.
Тим вздохнул и встал со стула, прошелся по кухне взад — вперед:
— В чем-то ты права, несомненно. Но душа — это не товар, который обмену и возврату подлежит. Это нечто уникальное, неповторимое, это твое внутреннее «я», если хочешь. Ты не можешь просто так отдать, а потом забрать ее.
Мира скрыла усмешку — вот уж кому — кому, а ей про душу нечего рассказывать. Петр уже просветил ее по самое не могу в этом плане. И девушка была уверена, что богу Лжи на ее душу плевать с высокой колокольни, своих хватает. А вот подленький Рич от подарка не отказался.
— Тим, ты можешь думать и говорить все, что тебе угодно, только решение мое от этого не изменится. Я все равно за проведение ритуала.
— Хорошо. Но если ты не думаешь о себе, подумай о невинном, которого ты обречешь на погибель. Это не отяготит твою совесть?
Миранда ответила с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала:
— Нет. Особенно, если я останусь в живых.
— Но, Миранда…
Ведьмочка неприязненно глянула на рядового Брайта:
— Хорошо, отяготит, ты это хотел услышать? Но есть во мне подозрение, что собственная смерть расстроит куда больше. Ты можешь предложить альтернативу ритуалу? Я с удовольствием выслушаю. Но учти: услуги некроманта — сразу категорическое нет. Не желаю восставать из мертвых. Это как-то… мерзко.
Миранда не была ярой фанаткой принципа — что нас не убивает, то делает сильнее. Сейчас ей не хотелось быть героиней, благородной, храброй, честной, хотя, при более благоприятных условиях она, вполне возможно, и задумалась бы о чем-нибудь подобном. Но поскольку на данный момент выжить можно было лишь подлыми методами, то она не погнушается ими воспользоваться, пусть для большинства это и покажется неприемлемым. Доброта, сердечность и самоотверженность девушки обрели четкие контуры, границы, за которые вылезать отказывались.
Всё-таки она ведьма. Полноценная, стопроцентная, чистой воды ведьма. По крайней мере, когда дело касается ее жизни. Но кто осудит?… Кто может похвастаться стойкостью духа и бесстрашием, достаточным для того, чтобы, зная дату своей скорой кончины, спокойно жить в ожидании этого дня? Бестрепетно махнуть рукой и сказать что-то типа — ааах, да все мы когда-нибудь умрем, рано или поздно, чего панику разводить?… Кто не сойдет с ума, отсчитывая секунды до конца, осознавая, что будущего для него нет и быть не может? Миранде всего двадцать два года, она еще не начинала жить, у нее столько впереди и… как смириться с миллионами упущенных возможностей, с тем, что она не проживет свою жизнь так, как ей хочется? А хочется как минимум долго и счастливо. Все эти мысли были крупными буквами написаны у нее на лице.