Самая шикарная свадьба

Искупавшись в волшебном океане славы и всеобщего почитания, я будто помешалась. А всему виной презентация моего романа «Убийство на рассвете» в одном из книжных магазинов Москвы.

Я заболела звездной болезнью и теперь часами сидела перед зеркалом и брала сама у себя интервью.

– Расскажите, пожалуйста, о себе, – басило из зеркала мое несколько измененное отражение с зажатой между носом и губами

щеточкой от туши для ресниц (что символизировало усы представляемого корреспондента) и массажной расческой в руке, которая успешно выполняла функцию микрофона.

– Меня зовут Мария Алексеевна Корытникова. Мне почти тридцать два года, впрочем, это неважно. Я знаменитая писательница любовных романов, – напыщенно говорила я, отбросив щеточку от туши для ресниц и массажную расческу.

– Ну, это слишком скупо! Это все ваша скромность, о которой ходят легенды! Расскажите о своих родителях, друзьях… Замужем ли вы? – спросил мнимый журналист, у которого неожиданно упали «усы».

– Значит, так, – с наслаждением начинала я. – У меня есть мама. Ее зовут Полина Петровна. У мамы есть муж – Николай Иванович, мой отчим. Он старше нее на 13 лет. И у них есть двадцать кошек, с которыми они большую часть года проводят в деревне, в средней полосе России.

– У них что, нет московской прописки? – удивился репортер («усы» его снова сели на место).

– Ой! Ну вы прямо какие-то глупости говорите! – раздраженно воскликнула я. – У Николая Ивановича двухкомнатная квартира, мама прописана тут. Вот здесь, где вы сейчас задаете мне свои глупые вопросы! Деревенский дом тоже мамин. Она вообще весьма состоятельная женщина, – важно сообщила я.

– Двадцать кошек? Зачем так много? Она что, их разводит?

– Сами вы разводите! – огрызнулась я отражению. – Она их подбирает по доброте душевной, ну да ладно об этом. Еще у меня есть бабушка – Мисс Двойная Бесконечность…

– Почему это вы ее так называете? – удивленно спросил воображаемый интервьюер.

– Потому что ей восемьдесят восемь лет, а перевернутая горизонтально восьмерка обозначает бесконечность, – неохотно объяснила я, поражаясь тупости «журналиста», и продолжала: – У нее есть сын Жорик (старший брат мамы), у Жорика есть гражданская жена Зоя. Вообще-то мы с мамой между собой называем ее Гузкой из-за поразительного сходства с жирной рождественской… Ошибаетесь! – прикрикнула я на «корреспондента», который якобы хотел было что-то сказать, – не гусыней, а гузкой, с которой стекает жир. А вместе, как одно целое, эта пара называется Зожорами.

– Ха! Ха! Ха! Как оригинально! Это, наверное, вы придумали! Зоя плюс Жорик равняется Зожоры! Ха! Ха! Ха! – умилился «репортер», но я будто не заметила этого и продолжала:

– Конечно, у меня есть друзья – так называемое содружество, которое когда-то образовалось из четырех девчонок младшей группы детского сада (меня, Икки, Анжелы и Пульхерии).

– Ну-ка, ну-ка, это уже интересно!

– Не перебивайте меня, а то я вообще ничего говорить не буду! – рассердилась я, а у «корреспондента» снова упали «усы». – Лет девять назад к нам примкнул мой бывший сокурсник – переводчик с французского, испанского и английского языков Женька Овечкин.

– Можно поподробнее? – робко попросил «журналист», изо всех сил сжимая щеточку от туши между носом и губами.

–

Зачем это вам? Впрочем, жалко, что ли? Икки – фармацевт, Анжелка Огурцова – бывшая балалаечница, но сейчас в декретном отпуске по случаю рождения второго ребенка, Пульхерия – гинеколог. А недавно Икки с Овечкиным решили сочетаться законным браком! – с восторгом заметила я, забыв на мгновение, что даю «интервью». – Наконец-то Женька выкинул из головы дурацкую идею, что его привлекают мужчины, и влюбился в нашу Икки! – Тут я, словно опомнившись, нетерпеливо потребовала: – Давайте, задавайте свои вопросы – вы у меня и так отняли массу времени!

– Расскажите о своей последней книге.

– Моя последняя книга – это что-то вроде личных записей. Я там написала все про всех своих знакомых. Чистую правду! И о маме, и о Николае Ивановиче, и о Мисс Бесконечности, и обо всех друзьях. И про своего любовника – сочинителя детективных романов Алексея Кронского, и о том, как он мне изменил прямо в лифте с отвратительной коровой! Никого не забыла! Даже о своем редакторе Любочке пару слов черкнула! – радостно затараторила я. – Прочитав эту книгу, вы узнаете, что скоро я выйду замуж за… Вы представить себе не можете за кого! За того самого Власа, внука хорошей бабушкиной знакомой Олимпиады Ефремовны, с которым мы отдыхали двадцать лет назад на море! Если б вы знали, каким он был противным в детстве и как я его ненавидела тогда!..

– А что побудило вас написать такую откровенную книгу?

– Вообще-то я не собиралась представлять ее широкому читателю, но Любочка требовала: «Давай новый роман! Давай новый роман!» А у меня нового романа тогда не было. Так вот, собственно, и получилось.

– Спасибо вам, Марья Лексевна, за столь захватывающую историю! Статья выйдет в ближайшем номере «Литобра»! Спасибо!

– Пожалуйста, пожалуйста, – ответила я, а затем невежливо добавила: – Ну, выметайтесь, выметайтесь поскорее, меня муза ждет, мне нужно писать очередной гениальный роман!

Однако звездную болезнь как рукой сняло, стоило только Любочке ознакомиться с моим творением. А уж когда книга появилась на полках книжных магазинов, я и вовсе почувствовала себя песчинкой, затерявшейся в необъятной Вселенной. Как сказал когда-то Паскаль, я ощутила себя «тростником, слабейшим из творений природы», для уничтожения которого «достаточно дуновения ветра, капли воды».

И тут началось такое! Такое! Но нет, нет, нет! Все по порядку.

Первой свое недовольство выразила Любочка – она прочла роман и тут же позвонила мне.

– Я ведь просила вырезать меня из текста! – набросилась редакторша, даже не поздоровавшись.

– Но это жестоко – резать тебя, – неудачно пошутила я.

– Так значит я – Люба «с дуба»?!

– Это не я о тебе так говорила. Это устами Кронского… – попыталась оправдаться я.

– Зато ты об этом написала! Этого вполне достаточно! Так, стало быть, я любопытная? – спросила она, но ответить не дала, продолжая возмущаться: – Была б моя воля, ни за что бы не пропустила этот роман, но главный редактор от него просто в восторге – говорит, настоящий бестселлер, так что можешь радоваться и писать продолжение! Кляузница несчастная! – Она замолкла на минуту – видно, думала, бросить трубку сейчас же или сказать самое главное, что, наверное, мучает ее больше всего.