Самая сладкая ложь
Шрифт:
— Родители в детстве не говорили тебе, что нехорошо трогать вещи других людей?
— Может, там яд? Вы ведь все носите с собой яд. На всякий случай. Если вы вдруг попадете в руки к тем, кто… вас не любит. Или это тоже сказки?
Константин забрал медальон из рук Габриэль.
— Не в медальонах. Это было бы очень глупо, не находишь?
— Еще можно носить яд в кольце, например. — Габриэль взяла его за руку, погладив перстень. — Где же он?
— Если будешь много знать, тебя будет мучить бессонница.
Габриэль встала и подошла к чайнику, который уже успел вскипеть.
—
— Ты знаешь.
— Ах да, я забыла. Черный, без сахара и покрепче. Прошу.
Константин благодарно кивнул, взяв чашку.
— Я хотел бы кое-что обсудить с тобой, если ты не возражаешь. Надеюсь, рабочие темы не нарушат романтическую обстановку?
— Ты не можешь без рабочих тем, и я к этому уже привыкла.
— Кстати, я звонил тебе в воскресенье около пяти. Где ты была? В такое время ты уже возвращаешься с работы, насколько мне известно.
— Меня не было. Ты мог позвонить мне на сотовый. Я гуляла с подругой.
— Правда?
Габриэль посмотрела на собеседника и нахмурилась.
— Конечно же, правда! Мы пошли в кафе, прогулялись…
— Вы проходили рядом с университетом?
— Что мне там делать? Я получила свою степень уже давно.
— Я в последний раз спрашиваю тебя, дорогая. Это правда?
Она положила локти на стол и подалась вперед.
— Это правда. Но если ты хочешь, чтобы я что-то придумала, то скажи — у меня с этим проблем нет.
— У меня был с собой кейс, не могла бы ты его мне принести?
— Если он понадобился тебе в десятом часу вечера, то, разумеется, принесу.
Габриэль удалилась на несколько секунд и вернулась, держа в руках небольшой серебристый кейс.
— Прошу, — сказала она и снова села.
— В каком кафе вы были? — спросил Константин, рассматривая извлеченные из кейса документы.
— На площади, там, где фонтан. Ты, наверное, знаешь.
— Неплохое место. От университета это далеко, стоит отметить.
— Ты можешь внятно объяснить мне, почему ты так часто говоришь слово «университет»?
Константин положил перед ней несколько отпечатанных листов.
— Это показания доктора Мейер, — сказал он. — Я кратко перескажу тебе содержание. Она встретила тебя в воскресенье в университетском саду. Она увидела тебя издалека, но хотела убедиться, что это действительно ты. И поздороваться, конечно. Она подошла к тебе и заметила, что ты не одна, а в компании молодого человека. Нурит немного смутилась, но все же подошла и поприветствовала вас. После чего поехала домой. Видишь ли, уже пару недель я посещаю ее лекции не только по пятницам, но и по воскресеньям — именно поэтому в воскресенье я начал уходить с работы немного раньше — и мы уезжаем из университета вместе, я подвожу ее. Но не сразу — после лекций мы пьем кофе. В это воскресенье меня не было, а поэтому доктор Мейер сразу отправилась домой. Она, конечно же, пошла по направлению к воротам. В такой час она не появляется в университетском саду. Мы обходили его.
Габриэль скрестила руки на груди.
— Продолжай, — сказала она прохладно.
— Я спросил у доктора Мейер, знает ли она молодого человека, который сидел рядом с тобой.
И гость положил перед Габриэль небольшой снимок.
— Ты хочешь рассказать мне, кто этот молодой человек?
Она поджала губы и взяла со стола сигареты.
— Расскажи мне ты.
— Его зовут Саид. Он член террористической группировки «37». Саид торгует информацией. Меня интересует эта группировка, как ты знаешь, потому что она напрямую связана с убийством «комиссара». Так была ли ты в университете, дорогая? Или пила с подругой кофе?
Габриэль провела пальцами по щеке, взяла чашку с кофе и снова вернула ее на стол.
— Это чушь, — заявила она. — Она может обмануть кого угодно, даже черта.
Константин убрал фотографию и документы и тоже достал сигареты.
— Я бы даже не поднимал эту тему, милая. Я бы даже не думал о том, что ты как-то связана с покушением на Нурит и решил бы, что это совпадение, если бы не несколько важных моментов. В конце концов, у каждого из нас свои тайны. Среди моих, если можно так выразиться, полезных друзей тоже немало членов террористических группировок. У нас взаимовыгодное сотрудничество — я плачу им, а они доставляют мне информацию. Вероятно, и Саид доставил тебе какую-то важную информацию. Может, за деньги, может, за что-то другое, чем любят платить женщины. Если не возражаешь, я начну с самого начала. И заранее попрошу у тебя прощения за то, что это будет долгий разговор.
— Хорошо, — кивнула Габриэль. — Я слушаю.
— Если ты помнишь — а ты помнишь, конечно же — кассета с записью нашего с Ицхаком последнего разговора попала к нам сразу после того, как мы открыли дело об убийстве. Ты ведь понимаешь, о какой кассете я говорю, верно?
— Верно, — кивнула Габриэль — Это кассета из небольшого диктофона. Им легко пользоваться. А еще можно положить его хоть в ящик стола — микрофон сильный, и качество записи не пострадает. У меня когда-то такой был.
Константин тоже кивнул, соглашаясь.
— После того, как с меня сняли обвинения — точнее, после того, как меня освободили по известным узкому кругу людей причинам — я смог спокойно вздохнуть и задумался над тем, откуда появилась эта кассета. Наш с Ицхаком разговор должен был быть личным, и никакой записи не подразумевалось. Ко всему прочему, у него была паранойя, связанная с подслушивающими устройствами. Он проверял их наличие каждый день. Я навел справки, в том числе, побеседовал с майором Вайзенштейном. Майор сказал мне, что кассета получена из достоверных источников.
— Что еще мог сказать тебе этот пройдоха? — пожала плечами Габриэль, закуривая в очередной раз. — Он сам ничего толком не знал, так еще и путал других.
— Загадка мучила меня недели две, если не больше. Я слушал запись, пытался различить какие-то посторонние шумы, другие голоса. Но ничего не заметил. Я разозлился, как и бывает тогда, когда у меня ничего не получается, и решил во что бы то ни стало найти разгадку. В архиве мне сказали, что она получена от одного из оперативников. Я настоял на том, чтобы получить отпечатки пальцев, которые с нее сняли. Кассету принесла некая Мири Ашраф. Ты с ней знакома?