Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала
Шрифт:
И куропатка Тиокер в три глотка покончила с крабчиком.
— Смотри-ка! — сказала себе куропатка. — Этот крабчик просто великолепен. По вкусу похож на кузнечика и еще на спелое зерно. А мясо у него куда сочнее, особенно в клешнях!
Вспорхнула куропатка Тиокер и в один миг догнала напашу Краба.
— Ну как, утолила жажду? — спросил ее Краб. — Мой сыночек тебя не подвел?
— О, нет, не подвел, — ответила куропатка Тиокер. — Наоборот, он был превосходен!
И по-своему она не солгала.
Через некоторое время Тиокер снова захотела пить, она еле плелась по тропинке с открытым клювом. И снова папаша Краб сказал одному из своих сыновей:
— Вырой ямку поглубже, чтобы моя приятельница могла утолить жажду!
Другой крабчик быстро вырыл ямку, и куропатка — плок! — выпила одну каплю, плок! — другую. И уже не могла удержаться! На третий раз она разбила панцирь своего маленького поильца и съела его в три глотка.
Совесть заговорила в ней, но куропатка сказала себе:
«Ба, у него еще осталось тринадцать крабчиков! К тому же все крабы — вредные существа. А главное — они очень вкусные!»
Вспорхнула куропатка и снова быстро догнала папашу Краба.
Но, едва прошли они несколько шагов, сластена-куропатка вновь почувствовала — нет, не жажду, а вкус нежного панциря и сочного мяса крабчиков! И снова Тиокер открыла клюв, будто ей очень хочется пить.
И благодушный папаша Краб снова сказал одному из своих сыночков:
— Вырой ямку для мамэ Тиокер, нашей лучшей подруги!
И так было много раз, и каждый раз жадная куропатка клевала и съедала бедных крабчиков.
«Остановись! — говорила она себе. — Папаша Краб заметит, что дети его пропадают и накажет тебя за коварство!»
Но как отказаться от вкусных крабчиков? И — ток! — она съела последнего.
Папаша Краб наконец заметил, что дети его куда-то подевались. Заметил и забеспокоился.
— Наверное, они заигрались по дороге, — сказала куропатка Тиокер.
Но вид у нее был какой-то странный, а зоб такой набитый, что у папаши Краба зародилось сомнение. А когда Краб разозлится, с ним шутки плохи! Схватил он куропатку Тиокер за крыло своей огромной клешней и сказал:
— Пойдем-ка назад и посмотрим, что они там делают! Я оставлял их с тобой, и теперь ты должна мне помочь их найти.
В первой ямке папаша Краб увидел только остатки лап крабчика. Во второй — лишь кусочки маленького панциря. И тогда он все понял.
— Проклятая птица! — сказал Краб. — Ты съела моих детей. За каждого я выдеру у тебя столько перьев из крыльев, сколько понадобится, чтобы заполнить доверху каждую ямку.
И когда они дошли до пятнадцатой ямки, куропатка была ощипана догола. Представляете, какой у нее был вид?
Но, вместо того чтобы убить ее, папаша Краб решил: — Убирайся прочь! Возвращайся к себе, как есть! Пусть все знают, как ты отплатила нам за нашу доброту, пусть все знают, какая ты жестокая и жадная, несмотря на твое скромное обличие.
Вернулась куропатка к себе, но птицы ее не узнали и разлетелись в разные стороны.
Пришла она к своим детям, но и дети ее не признали. По ночам Тиокер было так нестерпимо холодно, что приходилось ей рыть для себя ямки где попало, в песке или в золе от костров, чтобы прятать от ветра свой уродливый голый живот.
И с тех пор куропатки всегда для ночлега роют гнезда в земле. Потому что все они помнят о ямках маленьких крабчиков, и сны всех куропаток до сих пор наполнены горечью и стыдом.
Курица и собака
Как известно, пес Кхадж — болтун, каких мало. Недаром у него такой длинный язык! Однако он рассказывает только то, что сам хочет, и только тем, кто ему нравится. А кое-кого он недолюбливает.
К примеру, пес Кхадж всегда считал, что курица Ганар недостойна его доверия, потому что курица глупее всех из своего пернатого племени. Не зря же деревенские мамаши запрещают маленьким детям есть куриные мозги! Куриные мозги могут замутить рассудок, как комок глины — воду в калебасе.
Пес Кхадж хорошо понимал и даже одобрял злобных деревенских старух, которые с яростью набрасывались на курицу Ганар, когда та случайно забредала к ним на двор или в хижину. Как они гоняли ее, как желчно они ругались, как злословили, делая самые ехидные намеки! Подразумевали-то они своих соседок — и те это знали, — но курица Ганар считала, что бранят ее одну.
Поступала курица Ганар так неразумно потому, что никогда не хотела посоветоваться с яйцом Нэн. А советоваться с ним она не хотела потому, что считала себя старше яйца Нэн.
Однажды зашел спор: кто ж из них старше, яйцо Нэн или курица Ганар? И мудрый кот Койтбарма рассудил: яйцо Нэн старше. Ведь яйцо Нэн знало куда больше, чем курица Ганар. К тому же яйцо Нэн и появилось на свет куда раньше ее и с первых дней сотворения мира знало, что круглый камень-голыш Додж ему не товарищ.
Не знай оно этого, курица Ганар никогда бы не родилась на свет. Но яйцо Нэн знало, что ему опасно водить дружбу с круглым камнем Доджем, и в положенный срок из яйца вылупилась курица Ганар.
Вылупилась курица, выросла, постарела, но даже долгие годы не научили ее, по какой дороге и с кем ходить на базар. Поэтому до сих пор она возвращается с базара со связанными лапками и вниз головой, болтаясь на палке, перекинутой через плечо, не то что люди и звери, которые идут домой на своих двух или четырех ногах.
Если бы курица Ганар посоветовалась с яйцом Нэн, которое приходится ей и отцом и сыном, мудрое яйцо научило бы ее многому. Оно научило бы курицу, что в друзья выбирать надо сверстников, а в сотрапезники тех, у кого правая рука одинаковой длины с твоей, а ладонь — одинаковой с твоей ширины. Тогда ваши ладони одновременно погружаются в калебас и скатывают одинаковые шарики кускуса. А какой у кого рот и какое брюхо — не столь уж важно!