Самец взъерошенный
Шрифт:
– Скальпель! – сказала, вручая обрезок Игрру.
Тот попробовал пальцем кромку и кивнул.
– Нитки и иголки найдем.
– Вита! – сказал он. – Будет больно.
Она хмыкнула.
– Могут быть осложнения, тогда шрам станет еще безобразней.
Она хмыкнула во второй раз.
– Ладно! – сдался он. – Если что, так без претензий. Я не пластический хирург…
– Возвращаемся к озеру! – крикнула Виталия турме. – Двигаться дальше поздно.
Любопытных я прогнал. Уложив Виталию
Я ругал себя за длинный язык. Зачем напросился? Какой из меня пластический хирург? Но сделать операцию хотелось. Девчонка комплексовала из-за глаза – это бросалось в глаза. Она хорошая, Вита, хоть и строит из себя начальницу. Я вздохнул и сделал первый надрез…
Операция прошла на удивление быстро. Вита вела себя молодцом: лежала смирно и только зубами поскрипывала. Я хотел сунуть ей в рот деревяшку, но она отказалась. Даже когда срезал багровый рубец, образовавшийся от давней раны, она не дернулась. Я наложил последний шов и стал бинтовать голову.
– Погоди! – остановила Виталия.
Подбежавшая декурион поднесла ей бронзовое зеркало. Виталия, сняв бинт, некоторое время рассматривала свое лицо. Кровь струйкой наплывала на бровь.
– Вита! – взмолился я. – Испортишь!
Она неохотно вернула зеркало и разрешила забинтовать ей голову. При этом улыбалась…
Блины в этот вечер я печь не стал – пропало желание. Парни выглядели хмуро. Вчерашние пассии избегали общения с ними. Ребята связывали это с битвой, но я подозревал, что дело в другом. В чем скоро и убедился. После ужина Виталия направилась к своему шатру. Я устремился следом.
– Нет! – остановила она. – Будешь спать у себя.
– Там Ниоба! – возразил я.
– Скажи, чтоб перебралась к другим.
– Вита! – спросил я, помедлив. – Почему? Я тебя чем-то обидел?
– Нет! – покачала она головой. – Наоборот. Но так нужно.
– Я не буду к тебе приставать! – заверил я. – Просто полежу рядом. Я врач, а ты нуждаешься в попечении.
– Ниобе оно требуется больше! – сказала Вита и наклонилась к входу в палатку. Я сунулся следом и тут…
Нет, я все понимаю! Не хочешь, так и скажи. Но хвостом по лицу-то зачем?
Вита скрылась, даже не обернувшись. Вот, значит, как? Ладно!
К себе я отправился, кипя от злости. Я это припомню! Ты у меня попляшешь! Ты еще не знаешь, на что способен обиженный в чувствах пластический хирург…
6
Перед рассветом я обошла посты, с удовлетворением отметив, что девочки бдят. Декурионам я накрутила хвосты: прозевали нападение сарм. Повезло, что Ниоба увидела. А еще Игрр… Умом понимаю: его помощь пришлась кстати. Не полезь он в бой, мы потеряли бы многих. Но ведь он мог погибнуть! Что сказали бы в Роме? Да что Рома? Мне самой после этого хоть горло режь. Игрр,
Лагерь просыпался. Девочки тянулись к озеру, дежурные хлопотали у костра. Сбросив сапоги, я зашла в воду и умылась, стараясь не замочить бинт. Вытершись захваченным с собой куском холста, обулась и пошла к костру. И только сейчас обратила внимание на мертвую тишину. В чем дело? Богиня-воительница!..
Игрр, вытащив сестру из палатки (не приходилось сомневаться – спали они вместе), нес ее на руках. При этом Ниоба улыбалась и радостно прижималась к Игрру. Отойдя в сторонку, Игрр поставил сестру на землю, спустил ей штаны, а затем, подхватив под бедра как маленькую, помог справить нужду. У меня ослабли коленки. Мало того, что ни я, ни девочки никогда не видели, чтобы пришлый носил женщину на руках, так еще это!
Этим, однако, не ограничилось. Натянув Ниобе штаны, Игрр отнес ее к озеру, где умыл, а после все так же на руках доставил к костру. Дежурная дрожащей рукой протянула ему испеченные в золе яйца. Игрр очистил их и стал Ниобу кормить. И та, ничуть не смущаясь, принялась откусывать! При этом кокетливо улыбаясь. Мерзавка! Вчера с Лолой мы ее осмотрели и обнюхали. Рана не выглядела плохо, гноем не пахло, но я все равно скормила Ниобе кусок горного воска, взяв себе лишь горошинку. Воск нашелся среди трофеев, взятых у сарм, но было его мало, требовалось экономить. После такого лечения Ниоба не только ходить, в седле сидеть должна! А тут такое, да еще на глазах у всех! Я физически ощутила грозу, повисшую над стоянкой.
– Ниоба в состоянии есть сама! – резко я бросила Игрру.
– Она раненая! – возразил он. – Я врач и обязан заботиться. Ты же сама велела!
От взглядов, устремленных на меня, я ощутила, как задымилась кожа. «Бунт! – подумала. – Турма восстанет. Сначала проспала сарм, теперь передала Игрра сестре. И зачем мы наткнулись на пришлых?»
– Отойдем! – сказала я Игрру.
Он встал и пошел следом.
– Прекрати! – потребовала я, когда мы отдалились.
– Почему?
Он сделал невинное лицо.
– Девочки передерутся. Ниоба – моя родственница. Наши матери – сестры. Все подумают, что я тебя ей отдала.
– А не надо было! – усмехнулся он.
– Игрр! – я прижала руки к груди. – Прошу!
– Мы снова спим вместе?
– Нет! – отрезала я.
– Тогда и я говорю: «Нет!»
– Ты не понимаешь! – взмолилась я. – Мне этого не простят. В турме тридцать воинов, и каждая тебя хочет.
– А я не приз, чтобы ходить по рукам! – хмыкнул он.
– Неужели ты этого не желаешь? – удивилась я. – Такие красивые девочки!