Самодур, год 2012
Шрифт:
У всех этих особо важных персон в погонах был ко мне всего лишь один и тот же вопрос. Что они мне только не обещали за признание: условный срок, минимальный срок за преступления, которые совершил лучник, даже были не против признания о невменяемости, но, к счастью для них, я был готов к такому повороту событий. Поэтому для них всё это закончится безрезультатно, как бы они ни были настроены на очередной плюсик.
В восемь часов утра в комнату для доставленных граждан зашел Высоцкий с красной папкой в руках,
– Роман Иланов, все верно?
– Роман Денисович! – саркастично ответил я, смотря прямо в глаза собеседнику.
– Я тебе буду задавать очень важные вопросы, а ты уж будь добр, попытайся отвечать честно! Если это вообще возможно… – затем сотрудник достал из своей папки бланк и принялся заполнять его, попутно задавая мне свои стандартные вопросы. – Тебя уже задерживали ранее?
– Нет, – такое ощущение, что он даже не услышал, что я ему ответил. Он просто продолжал молча заполнять свой бланк. – Это ошибка.
Оперуполномоченный в гневе посмотрел на меня и, отбросив свою ручку в сторону, сказал:
– А моя ошибка – это то, что я промазал, когда пытался пристрелить тебя из окна своей квартиры!
Посмеявшись, я опустил свою голову вниз и ответил:
– Вы, наверное, меня с кем-то путаете!
Буквально на секунду я, не поднимая свою голову в исходное положение, посмотрел на доблестного офицера, который продолжал заполнять бланк. Похоже, что он точно был уверен в своей правоте. Видимо, выбраться отсюда будет сложнее, чем я думал.
– Нет, не путаю. Ты именно тот, кто я думаю – убийца и преступник, – затем он уперся руками в стол и шепотом проговорил: – Ты, наверное, думал, что за твои подвиги для тебя целую колонку в газете выделят!
– Наш народ больше предпочитает телевизор, – я продолжал несерьезно отвечать на его вопросы и менее серьезно относиться ко всему этому допросу, что, разумеется, выводило Высоцкого из равновесия.
– Вы довольно оптимистичны, товарищ Робин Гуд! – заявил опер, после чего он облокотился на спинку стула и недовольно стал смотреть в мою сторону, щелкая колпачком своей ручки.
– Я не понимаю, о чем вы!
Лейтенант, вздохнув, достал из красной папки две фотографии: на первой был запечатлен лучник, перестреливающийся с плохишами в сервисе Минина, а на второй фотографии был зафиксирован я со спортивной сумкой. Высоцкий показал мне эти снимки и спустя пару секунд бросил на стол, в грубой форме сказав:
– Тебя засекла камера видеонаблюдения недалеко от автомобильного сервиса, на котором ты решил предъявить Василию Минину свои претензии, тыкая в него стрелами.
– Все верно, я возвращался с тренировки вместе со своей девушкой, а в сумке была спортивная форма, – я старался отвечать
– Наверное, черная маска в этой сумке занимала больше всего места?
– Вообще то шорты и футболка, но цвет вы угадали, – самодовольно ответил я.
После этого полицейский положил свою правую руку на стол. Он нервничал, и это было заметно по стекающему с его лба поту, но все равно продолжал задавать вопросы в надежде, что я где-нибудь оговорюсь и проколюсь в своих показаниях.
– А что ты тогда забыл в бизнес-центре «Максимус», в котором находится офис Минина, на которого там же и напал парень в этой маске, – проговаривал опер, одновременно с этим вытаскивая из папки пакет с балаклавой. Натянув маску на свою руку, он гордо посмотрел на нее, словно преступник уже был у него в руках, а затем, ухмыльнувшись, посмотрел на меня, продолжая демонстрировать свой трофей. – Василий Минин подтвердил, что на него в лифте напал лучник, поэтому я взял тебя с поличным, и эта маска с твоим разбитым кулаком тому подтверждение!
– На пятом этаже этого бизнес-центра находится отличный магазин парфюмерии, хотел удивить свою девушку, – спокойно продолжал отвечать я. Удивленно посмотрев на маску, я с улыбкой продолжил: – а насчет этой маски – никогда ее раньше не видел.
– Теперь играешь в дурачка? – швырнув маску на стол, спросил лейтенант, а затем, показав своей рукой на мой разбитый кулак, задал более интересный вопрос: – а твой кулак, ты случайно не об голову Минина его разбил?
– Я же не бальными танцами занимаюсь! Можете позвонить моему тренеру Дмитрию Воронцову, и он с радостью подтвердит, что сегодня на тренировке я разбил кулак. Или вы и в этом меня хотите обвинить?
– Всему свое время, – безнадежно ответил мне опер.
– Послушайте, – после этого Высоцкий очень внимательно посмотрел в мою сторону и наконец-то начал меня слушать. – Вы мне не верите, и это ваше право, но все эти улики не делают меня тем, кого вы ищете. Это всего лишь глупое совпадение!
– Совпадение? – усмехаясь, ответил лейтенант. – Тогда поговорим о твоей сорокалетней девушке – Анастасии Бакеевой, кажется. Она не сильно старовата для тебя? – с ноткой злорадства продолжил он.
– У меня своеобразный вкус.
Высоцкий молча смотрел на меня, и по моему виду явно понимал, что мне нет дела до этого допроса. Спустя минуту я услышал, как сотрудник, который стоял за дверью и пытался кого-то остановить, проговорил:
– Вам сюда нельзя!
– Мне что теперь, каждому пехотинцу отчитываться? – агрессивно спросила Бакеева. Не думал, что скажу это, но я был рад ей как никогда. – Ну что, мы все решили? – спросила устрашающим голосом Леонидовна, протянув свое удостоверение к его лицу.