Самое дорогое, что у вас есть
Шрифт:
От страшной депрессии Рин спасали только сны. Иногда ей вообще не хотелось просыпаться… А потом она потеряла Зака. Увидела во сне море с песком и себя на огромном великолепном корабле, кружащуюся в танце с красивыми, великолепно одетыми мужчинами, но уже без мужа. Она даже не стала его искать, а когда ей сообщили, что его смыло волной с палубы и он утонул, Айрин услышала собственный звонкий и счастливый смех.
Спустя день Зака придавило камнями на шахте. Он умирал мучительно и страшно. А Рин поняла, что с ее снами что-то не так. Они сбываются каким-то чудовищным и извращенным образом. Она в ужасе побежала искать старуху.
Ярмарочная площадь давно закрылась, и никто не знал куда делась слепая ведьма. Возможно, она теперь продает свои венки у церкви святого Андреуса, именно там собирались нищие со всего городка. Но возле церкви Айрин сказали, что Веаса умерла в последний день ярмарки. Несчастный случай – она задушилась длинной золотой цепочкой во сне. И Айрин вдруг вспомнила эту цепочку, она отчетливо увидела ее перед глазами, болтающейся на дряблой шее старухи. Оказывается, Веаса когда-то пела в королевской опере для самого Антуана Четвертого и эту цепочку ей подарил венценосный любовник, потом он её бросил, выгнал из дворца, и она оказалась в городе Лир, где схоронила своих троих сыновей-ублюдков, рожденных в грехе неизвестно от кого, а потом ослепла и сошла с ума. Конечно, это могло быть просто сплетней. Люди любят болтать ерунду и сочинять небылицы.
Когда, отчаявшись, Айрин вернулась домой ни с чем, муж уже не дышал, а она заорала от адской муки, которая разодрала ее изнутри…потому что именно сейчас поняла, как он был ей дорог. Именно сейчас…когда встретилась взглядом с его остекленевшими глазами и закрыла их своими дрожащими пальцами. Никто и никогда не будет любить ее так, как любил Зак Блэр.
Еще через неделю из снов Рин пропала Дейзи…её маленькое тельце нашли в старом колодце, оно пролежало там несколько дней, пока девочку искали по всему городу. А Айрин больше не хотела видеть прекрасные сны, она хотела только одного - умереть, но вечный сон стоил намного дороже, а ей было нечем платить – самое дорогое она уже отдала.
***
1970 год. Спустя 40 лет. Город Лир
– Мам, а наших собак привезли?
– Конечно, дорогой. Они уже давно ждут нас в новом доме и очень скучают.
Ребенок замолчал буквально на две секунды, а потом снова прильнул к окну.
– Ма-а-а-ам, смотри карусель и клоуны. Ма-а-а-ам.
Маленький Нати показывал пальцами на высокую карусель с лошадками, а молодая женщина не могла оторвать взгляда от заснеженных вершин гор, обсыпанных снизу желтыми цветами и словно утонувших в тяжелых темно-серых облаках и дымке, неизвестно откуда взявшегося, тумана. Завораживающее и зловещее зрелище одновременно. Она вспомнила, как кто-то из слуг перед их отъездом говорил, что Лир - проклятое место и не стоит ехать туда, где новые дома строили на костях несчастных шахтеров. Но Луиза не была суеверной, а ее старшему сыну был нужен свежий воздух вдали от суеты больших городов.
– Тише, Нати, ты разбудишь Роба, а он только уснул.
Светловолосый мальчик лет семи бросил взгляд на спящего брата, положившего голову матери на колени, и незаметно показал ему кончик языка, а потом снова уставился в окно машины.
–
– Сначала нам нужно обустроиться в новом доме, милый, а потом мы придем на ярмарку. Обещаю тебе. Долго еще в вашем городе продлится ярмарка, господин Сомнус?
Луиза Дэйли – красивая женщина лет тридцати с длинными золотистыми локонами и большими синими глазами вопросительно посмотрела на управляющего, встретившего её в порту утром и весьма кокетливо поправила соломенную шляпку с белыми цветами. Мужчина словно вынырнул из задумчивости, поправил очки на мясистом носу и прокрутил пальцами длинную золотую цепочку с кулоном в виде короны у себя на шее.
– В праздник цветов, госпожа Дэйли, власти устраивают гуляния на три дня. Но вам совсем не обязательно ездить на ярмарочную площадь - я могу распорядиться, чтобы оранжерею в вашем доме украсили самыми диковинными цветами и пригласили танцоров и акробатов к вам в дом.
– Я бы хотела, чтобы было побольше роз.
– О, да. Среди роз вы бы смотрелись как настоящая королева. Красных и белых роз.
– Я не хочу праздник дома. – закапризничал мальчик, - Я хочу в город. Не хочу дома…не хочу-у-у-у.
Сомнус посмотрел на Нати, который явно был раздосадован его предложением и снова перевел взгляд на женщину.
– Да, это было бы неплохой идеей, господин Сомнус, вы очень заботливы. Милый, - женщина наклонилась к младшему сыну, - ты успеешь посмотреть на клоунов и съесть сладкую вату. Папа прилетит завтра утром, мы поедем в город, и он купит тебе столько ваты, сколько ты захочешь, но мы должны думать и о Робе.
– Вы всегда думаете только о Робе.
Машина как раз проехала у разноцветных ворот и Луиза Дэйли вдруг заметила старую женщину в ярко-красном платье с белыми лепестками. Грязном, ободранном красном платье. Наверное, раньше оно было невероятно красивым, но сейчас напоминало рваную тряпку, липнущую к худым босым ногам старухи, которая сжимала в руках венки из ядовито-желтых лиров и предлагала их каждому, кто входил в пестрые ворота ярморочной площади.
– Что она делает? Продает цветы, которыми усеян каждый клочок этой земли?
Управляющий равнодушно посмотрел на торговку в красном и покачал головой:
– Это несчастная Рин. Она обезумела много лет назад, когда утонула в заброшенном колодце ее дочь, а мужа задавило насмерть во время обвала на их собственной шахте. У нее отобрали дом, чтобы расплатиться с семьями погибших и инвесторами.
– Бедная женщина. И кто-то покупает у нее венки?
– Лиры издавна называются ловцами снов. Это очень красивые цветы, о них слагают легенды.
– Легенды? Как интересно.
– Да. Легенды. Например, если обменять у кого-то веночек из ловцов снов, то сны обязательно станут явью. Самые прекрасные из них.
– Какая красивая легенда. А эта Рин слепая? Почему ее глаза закрыты?
– Этого никто не знает.
– Ма-а-ам, давай купим у нее лиров. Ведь если она их продает, ей очень нужны деньги, а у меня сбудется парочку снов.
– Она их не продаст. Она их обменяет на самое дорогое, что у вас есть.
Золотоволосая дама пристально посмотрела на управляющего и прижала к себе младшего сына, ее ровные и аккуратные брови в недоумении сошлись на переносице.