Самолётиха
Шрифт:
Выслушав это сбивчивый панегирик Соседа, я как-то механически положила в ладошку Ираиды трехкопеечную монетку и сумела взять себя в руки:
– Ираида Максимилиановна! Это же Лонжин!!! Настоящий Лонжин!!!
– Мы знаем...
– И улыбается...
– Это же наверно самая старая марка Швейцарии, они же дорогущие! Наш Павел Буре перед ними плебей неотёсанный!
– Ну, надо быть патриотом...
– Я не могу их взять... Это слишком дорого!
– Иди сюда!
– Вдруг властно сказал-приказал Смирнов, и без всякого рыка, но меня словно приподняло над стулом. Подхватил меня за талию и усадил себе на второе колено, и я увидела в глазах Верочки испуг, и что она ручкой серёжку свою словно прикрыть пытается. А комиссар мне в ухо шёпотом: - Ты чего творишь?
– Извините! Я всё поняла... Верочка! Я пошутила!
– И поцеловала её.
– Вот так бы и давно!
– Радостно встряла Ираида. Подошла, и, обняв, прижала нас обеих к своей пышной груди. То есть мы обе оказались обняты обоими Смирновыми. А внутри, маленькая меркантильная часть меня на пару с Соседом радовались нашему Лонжину...
Но назавтра наш отъезд не состоялся... С утра мы уже все были в сборах и готовились ехать на вокзал, чтобы успеть на Ташкентский скорый поезд, который без пересадок доставит нас до Оренбурга и я со своим направлением в Оренбургское Чкаловское лётное училище должна буду через четыре-пять месяцев выйти оттуда уже подготовленным лётчиком, а там уж куда меня военная судьба направит. Страшно, жуть берёт, я делаю какой-то безумный шаг, а ещё ведь у меня Верочка на руках... Конечно комиссар нас как-то подстрахует, но и он не всесилен и мелкие частные вопросы мне всё равно придётся решать самой, да и вообще выезжать на комиссарской шее, я же себя уважать перестану! Вот с такими мыслями я разбирала Верочкины вещи, что нужно брать с собой, а что оставлять...
Когда позвонил комиссар и пришла Ираида Максимилиановна, какая-то поникшая или ошарашенная:
– Меточка! Извини, знаешь, сейчас позвонил Сашенька и сказал, что сейчас подъедет Мишенька и нужно отдать ему ваши билеты, что вы сегодня никуда не едете, и он по приезде всё объяснит и просит не волноваться...
Я наверно пару минут пыталась понять, что же мне такое Ираида Максимилиановна сейчас сказала, только от слов "никуда не едете" по спине пробежал испуганный холодок, а почувствовавшая неладное Верочка уже подскочила и прижалась ко мне своим боком и обняла, словно пытаясь защитить...
– Ираида Максимилиановна! Простите, я ничего не поняла, кроме того, что Мише надо билеты отдать...
– Да, знаешь, я тоже как-то не очень поняла... Саша был какой-то расстроенный и вы сегодня не едете... Давай не будем нервничать и подождём, он со службы приедет и всё нам объяснит... Ты только не расстраивайся! Если бы что-то страшное, то он бы сразу так и сказал. А если он ничего конкретного не сказал, значит ничего страшного, а он сейчас как раз пытается решение найти... Пойдём вашу еду разберём, а то там то, что может испортиться, значит это нам нужно немедленно на стол выставлять...
Мы пошли разбирать еду, которой Ираида нам наготовила целую сумку. Не понимающей ничего Верочке объяснили, что мы сейчас будем тренироваться как в поезде кушают, вот как бы мы без тренировки узнали, что можно есть, а что нельзя... А вот сейчас и будем кушать, как в вагоне... Верочка моментально подхватила нашу игру и уже изображала проводницу, а мы уселись по обе стороны стола и руками разбирали запечённую целиком худосочную курицу, которую Сосед назвал "цыплёнком за рубль пять, который своей смертью умер"*... Приехал и забрал билеты молчаливый Миша. А вечером с работы приехал комиссар и даже не присаживаясь за стол повёл меня и жену в кабинет. Верочка была чем-то занята и её дёргать не стали:
– Мета! Конечно, это касается прежде всего тебя, но я надеюсь, что ты не будешь возражать, что Ирочка тоже послушает, чтобы нам не пересказывать всё много раз?
– Нет, я только рада буду...
– Тогда слушайте... Я заранее узнал, какое училище лучшее и мне почти все указали на Оренбург, я в него тебе и оформил направление, когда ты прошла комиссию. Перед этим я созванивался с училищем и дал твои данные и они очень обрадовались, что у тебя десять классов, что ты уже на службе и даже награждена, ведь у них основной поток идёт с семью классами и они даже этому рады, потому, что есть даже без семи классов. Но когда я сегодня почему-то решил ещё уточнить и выслать им все твои полные данные, оказалось, что опять дурную шутку сыграла
– Нет...
– С каждым новым словом моё настроение падало...
– Я так и понял. В общем, я сегодня почти целый день занимался этим вопросом. И у меня появились кое-какие мысли, но окончательные ответы мне дадут только завтра. Извини, я пока ничего сказать тебе не могу, не хочу давать необоснованные обещания, тем более в том, что не от меня зависит...
– Я поняла... Вот вам и прописанное в Конституции равноправие...
– Мета! Поверь, я привык своё слово держать. В крайнем случае, я тебя через московский ОСОАВИАХИМ оформлю, и ты пройдёшь обучение здесь. Почему я пока не соглашаюсь на этот вариант, потому, что препятствием является то, что ты уже на службе, и придётся очень много движений делать, возможно, даже увольнять тебя со службы, а после аэроклуба призывать обратно. Но здесь, мы снова оказываемся, зависимы от доброй воли твоего Балтфлота... Флот вообще достаточно изолированная структура, и получается, что повлиять на их решения бывает очень не просто. Поэтому я пока и пытаюсь найти решение, где этих сложностей удастся избежать... А про Конституцию ты сама говорила очень правильные вещи, поэтому я считаю, что ты сказала не всерьёз, а в тебе говорит расстройство и обида. Так! Девочки! Мужчина с работы пришёл! Кормить сегодня в этом доме усталого работника кто-нибудь собирается?!...
Два дня я ждала, вернее мы все трое ждали, а Александр Феофанович какими-то своими путями пытался найти выход из сложившегося положения. Зато мы целые дни проводили вместе с Верочкой. Ираида Максимилиановна принесла учебники за второй класс, и мы с ней даже начали по ним заниматься. Малышка очень соскучилась по школе, и по её просьбе я не просто с ней занималась, а мы с ней играли в школу. В школе я была строгой учительницей, поэтому мне приходилось надевать свою узкую юбку, и очень требовались очки на носу, но их не было. Наверно нашли, если захотели бы, только я с детства бабушкой приучена не гневить лихо и не звать несчастья, потому нельзя показывать на себе чужие раны или лицедействовать переходя какую-то запретную грань, вот и очки на мне могут накликать потерю зрения, тогда мне эти очки понадобятся по-настоящему. В кофте хозяйки и своей юбке я, как строгая учительница, проводила уроки, а Верочка и её две маленькие куклы (за время моего нахождения в госпитале ей одну купила Ираида, а вторую принесла Валентина Николаевна) были тремя моими ученицами, конечно, самой лучшей была сама Верочка.
Оказалось, что сестричка уже вполне освоилась с тем, чтобы писать карандашом, а вот ручкой пока ещё не получалось, но она старалась и вечерами сидела и, высунув язык, пыталась выводить неровные буквы, а ещё по моему совету палочки и чёрточки с которых и начинают учиться в первом классе. Сложность в том, что ей из-за отсутствия руки требовалось как-то закреплять лист или тетрадь, иначе они начинали елозить, а второй руки, чтобы придержать у неё нет. Услышавшая о проблеме Ираида куда-то ушла и вскоре вернулась с мужчиной в явно рабочей одежде под потёртым полушубком. Это оказался столяр, которому объяснили нашу проблему, и на следующий день он принёс фанерную пластину чуть больше тетради, у которой сверху был широкий подпружиненный зажим, так, что теперь Верочке стало удобно писать, а планшет не намного больше тетрадей. Я сама попробовала пользоваться этим планшетом, честно скажу, ужасно неудобно, по сравнению с привычной возможностью писать просто на столе. Но когда я попробовала всё делать одной рукой, оказалось, что писать на столе невозможно, тетрадь из под руки уезжает, строчки идут куда попало. Даже если я попробовала писать на весу, только чуть опирая руку на выставленный мизинец, как на ключе, тетрадь всё равно норовит сдвинуться в самый неподходящий момент. И в свете такого знания я посмотрела на планшет с зажимом и двумя наклеенными невысокими планками сверху и слева иначе...