Самостоятельные дети

Джонсон Нед

«Похоже на зону боевых действий», – сказал другой.

«В нашем доме каждый вечер происходит третья мировая война», – заметил третий.

Мы поражены тем, насколько часто родители используют военные метафоры и сравнения, рассказывая о вечерних уроках. Чтобы вы получили некоторое представление о масштабах «войн за уроки», все три вышеупомянутых родителя сказали об этом Биллу в течение одной недели. Вот почему мы решили, что лучший момент для изучения сомнений и вопросов родителей относительно модели «родитель-советник» – это именно деликатная сфера домашних заданий. Итак, несмотря на то что эта глава посвящена урокам, на самом деле речь пойдет о гораздо большем.

Ругаться из-за уроков бессмысленно, и на это есть три основные причины.

Во-первых, родители иногда обнаруживают, что заставляют ребенка соблюдать правила и придерживаться взглядов, в которые сами не верят.

Один отец пришел в ужас, осознав, что говорит своей десятилетней дочери, как важно запомнить столицы всех штатов, – хотя, как он выразился, «я выучился в колледже и в школе права, но, хоть убейте, понятия не имею, где столица Вайоминга». (Это Шайенн. Только, пожалуйста, не проверяйте нас на знание остальных сорока девяти столиц.) Обычно родители считают себя ответственными за выполнение уроков ребенком, не задумываясь об основной цели: воспитать любознательных и самостоятельных учеников.

Во-вторых, дети становятся слабее, а не сильнее, когда, решая их проблемы, родители прилагают больше усилий, чем сами дети. Если вы, пытаясь помочь ребенку добиться успеха, потратите 95 единиц энергии, он потратит 5. Если вы расстроены или встревожены и повышаете ставку, тратя 98 единиц энергии и давя еще сильнее, ребенок отреагирует соответственно и потратит всего 2 единицы своей энергии. Вспомним случай Джоны: у мальчика были классный руководитель, психотерапевт и школьный консультант, которые регулярно общались с его родителями на тему невыполненных уроков. Сам же Джона ничего не предпринимал. Эта контрпродуктивная динамика не изменится до тех пор, пока не изменится степень вложения энергии. Такое часто случается, когда один из родителей в полном изнеможении говорит: «Я больше не могу. Делай что хочешь».

Если вы ведете себя так, будто ваша работа – следить за тем, чтобы ребенок делал уроки, занимался игрой на пианино или спортом, вы лишь укрепляете в нем ошибочную уверенность, что за выполнение его домашних заданий отвечает кто-то еще, кроме него самого. Ему теперь не нужно переживать за это: на каком-то уровне ребенок знает, что в итоге кто-то «заставит» его все сделать.

В-третьих (и это, пожалуй, самый важный момент), вы не можете заставить ребенка делать то, чего он категорически делать не желает. Уверенность в том, что вы обязаны пытаться, принесет вам разочарование в случае провала.

Вы наверняка слышали «Молитву о душевном покое», которая звучит так: «Господи, дай мне спокойствие принять то, чего я не могу изменить, смелость изменить то, что могу, и мудрость отличить одно от другого». Родителям полезно помнить эту молитву. У нас есть еще более простое объяснение.

1. Вы не можете заставить ребенка делать что-то против его воли.

2. Вы не можете заставить ребенка захотеть то, чего он не хочет.

3. Вы не можете заставить ребенка не хотеть того, чего он хочет.

4. И пусть ваши дети (по крайней мере пока) хотят того, чего хотят, и не хотят того, чего не хотят.

Когда мы в лекциях подчеркиваем, что нельзя заставить кого-то делать что-то против его воли, некоторые слушатели кивают в знак согласия, как будто это совершенно очевидно. Но другие категорически не согласны. (Один из клиентов Билла, психолог, сказал: «Не говорите этого моим детям!») Вопрос о принуждении может вызвать весьма эмоциональную реакцию. Когда Билл заговорил об этом с группой преподавателей и кураторов, один из них сердито возразил: «Конечно можно! Я постоянно заставляю своих детей что-то делать». Но это не совсем так. Предположим, ваш ребенок не хочет есть то, что ему предлагают, и вы собираетесь его заставить. Как? Откроете ему рот, положите в его рот еду и начнете двигать его челюстями вверх-вниз? И если так, то кто на самом деле ест? Ребенок не ест – его кормят насильно. А что вы будете делать с уроками, если ребенок сопротивляется попыткам заставить его работать? Раздвинете ему веки, откроете книгу перед его носом? Даже если бы это было возможно и действительно сработало, будет ли это полезно ему? Будет ли он учиться на самом деле?

У Неда была ученица, мама которой настаивала на том, чтобы она подала заявление в Чикагский университет, если не поступит в тот колледж, куда девочка хотела больше всего. «Но, мама, – сказала она, – мне не нравится Чикаго».

«Это неважно, – ответила мама. – Там очень хороший вуз».

«Я не буду отправлять туда заявку», – заявила дочь.

«Я отправлю ее сама. А твоя старшая сестра напишет эссе», – решила мама.

К счастью, девушка поступила туда, куда хотела больше всего, и ничью решимость не пришлось подвергать испытанию, но нас беспокоит наметившаяся в этой семье тенденция.

Иногда мы можем помешать детям и подросткам сделать то, чего нам не хочется, физически удерживая их или придумывая наказания. Мы можем физически что-то с ними сделать – например, затащить их в кабинет зубного врача с пинками и криками. Мы можем попытаться пересмотреть подход и попытаться склонить их к сотрудничеству или переубедить. Можем попытаться мотивировать их, предлагая «пряники» или угрожая. Но реальность такова, что по-настоящему заставить детей что-то делать нельзя. Мы живем не в тоталитарном мире «Заводного апельсина», где поведение людей можно контролировать, подключая их к машинам. Лучшее, что мы можем сделать, – обозначить возможные неприятности, чтобы дети подчинились. Даже если нам здесь и сейчас кажется, что этот метод работает, в долгосрочной перспективе он совершенно неэффективен. Это как страх – краткосрочный мотиватор, заставляющий вас быстро бежать, но в долгосрочной перспективе он не приносит положительного результата, потому что постоянно жить в страхе нельзя.

Вы почувствуете облегчение, когда осознаете, что ребенка нельзя заставить. Напряжение уйдет. В следующий раз, когда вы поймете, что пытаетесь заставить своего ребенка что-то сделать, остановитесь и напомните себе: «Здесь что-то не так. Я веду себя так, будто могу заставить его, а на самом деле это не так».

Именно об этом Билл рассказал родителям Джоны. Он объяснил: попытки родителей усилить контроль над сыном привели к тому, что Джона стремился восстановить собственный контроль над ситуацией, даже если это означало делать противоположное тому, что в его собственных интересах. Сказав Джоне, что он в конечном счете сам несет ответственность за свои уроки, родители избавили его от рефлекторных попыток изо всех сил противиться любому проявлению доминирования. Кроме того, Билл объяснил родителям Джоны: если их тревожит тот или иной выбор сына, это еще не значит, что они должны постоянно демонстрировать неодобрение. Они могут – и должны – веселиться и отдыхать с ним, не думая, что каждую минуту их совместного времяпрепровождения обязательно надо сигнализировать о серьезности ситуации.

«Как же так? – спросили родители мальчика. – Мы должны просто позволить ему потерпеть неудачу?»

В их вопросе отражается распространенное заблуждение. Как правило, родители думают, что есть два способа воспитания – автократия и вседозволенность. Автократический стиль воспитания – это упор на послушание, а вседозволенность предполагает, что главное – это счастье ребенка, а значит, надо удовлетворять все его желания.

Но практически все специалисты по возрастной психологии, в том числе влиятельные ученые и писатели, такие как Мэдлин Левин и Лоуренс Стейнберг, выступают за третий вариант: воспитание авторитетом. Это подразумевает поддержку, но не контроль. Авторитетные родители хотят от детей сотрудничества, потому что любят и уважают их и желают, чтобы дети учились на собственном опыте. Как минимум шестьдесят лет исследований в этой сфере подтверждают тот факт, что воспитание детей авторитетом – самый эффективный подход [38] . Таким образом делается упор на самостоятельность, а зрелость ценится выше послушания. Придерживаясь этого стиля, вы посылаете сигнал: «Я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь тебе добиться успеха, но я не собираюсь заставлять тебя что-то делать только потому, что я так считаю». Авторитетные родители не дают своим детям полной свободы действий. Они устанавливают ограничения и говорят, когда что-то кажется им неправильным, но авторитетные родители не заставляют ребенка делать что-либо. При воспитании авторитетом развивающийся мозг ребенка не тратит огромное количество энергии на сопротивление тому, что в его собственных интересах.

38

Диана Баумринд, специалист по возрастной психологии Калифорнийского университета в Беркли, провела обширные исследования стилей воспитания в семье, начиная с 1960-х годов. Она выявила три основных стиля: авторитетный, авторитарный и вседозволяющий. Из этих трех моделей наилучшие результаты продемонстрировало воспитание авторитетом. При таком подходе в центре – ребенок, и родители пытаются понять его мысли и чувства и учат контролировать эмоции. Они прощают ребенка и позволяют ему экспериментировать и принимать самостоятельные решения. Они устанавливают для ребенка четкие планки и ограничения и неизменно настаивают на их соблюдении. Множество исследований подтвердили, что дети таких родителей чаще становятся успешными, их любят окружающие, они щедры и независимы. Преимущества такого стиля описаны во многих книгах для родителей, в том числе в отличной книге Лоренса Штайнберга о подростковом возрасте (Age of Opportunity. New York: Mariner Books, 2015) и в важной и влиятельной книге Мэдлин Левин The Price of Privilege (New York: HarperCollins, 2006).