Самостоятельные люди
Шрифт:
— Чем? Палкой? — усмехнулся Костя.
— Танками, самолётами, пушками…
— А управлять ими умеешь?
Нахмурился Егор, опустил голову, как упрямый бычок.
— А ты меня научи, а не смейся!
Нагнулся Костя к самому уху Егора и шепнул, хотя в комнате никого не было:
— В том-то и дело, что я тоже не умею. Это, брат, дело нешуточное, долго надо учиться.
Тут дверь распахнулась — Марья Иванна спящую Юльку на руках принесла. Уложила её в постель, свет потушила и Егору велела ложиться.
—
Может, и правда, утро вечера мудренее? Прилёг Егор рядом с сестрой, и сразу отлетели от него все заботы. Через несколько минут заглянула Марья Иванна в комнату, а Егор уже посапывает — вот как за день уморился! Так уморился, что утром она с превеликим трудом его растолкала:
— Вставай, вставай, тебя мама по телефону вызывает!
Сон сразу слетел с Егора.
— Мама? А как она узнала, что мы здесь?
— Мама всё узнаёт, — улыбнулась Марья Иванна. — На то она и мама! Беги в учительскую — трубка на столе лежит, а я Юлю разбужу, пусть и она поговорит.
Бросился Егор со всех ног в учительскую, схватил трубку, и вдруг такая робость на него напала — ни слова не может вымолвить.
— Это ты, Егорка? Молчишь? — спросил строгий мамин голос.
— Я-а, — прохныкал Егор.
— Ну молчи, молчи, дома мы с тобой как следует поговорим. А теперь слушай меня внимательно. Я знаю, что Марья Иванна и её ученики очень хорошие люди. Это они мне о вас, паршивцах, телеграфировали. Слушайся их во всём. Понял?
— По-о-ня-ял! — проныл Егор.
— А если не будешь слушаться, — с угрозой сказала мама, — то я тебя всё равно везде, хоть под землей, найду, и тогда мы с тобой так поговорим, что ты света белого не взвидишь!
Тут в учительскую влетела Юлька, вся розовая от сна, с соломинками в волосах и, взяв трубку, затараторила без передышки:
— Мамочка, здравствуй, мы с Егоркой до Вьетнама ещё не доехали! Но ты не беспокойся — доедем! Мы с Егоркой стали ужас какие самостоятельные! Я научилась считать до десяти, вылечила Галку — это не птичка, а девочка, — ещё я научилась петь новые песни, печь картошку по-пионерски, ещё познакомилась с Подсолнушками… — Тут Юлька замолчала и пожаловалась Егору: — Там вместо мамы гудят автомобили…
— Это значит, что разговор кончился, — объяснила Марья Иванна. — Ничего, не огорчайся. Приедешь домой, всё расскажешь подробно. А сейчас пора завтракать и — в путь-дорогу!
— Ну что, потолковал с матерью? — спросил Костя, когда мрачный Егор сел рядом на траву и получил от Помидоры свою порцию каши с молоком.
— Потолковал! Сказала, что поговорит со мной так, что я света белого не взвижу.
— Надо было тебе с родителями посоветоваться — тайком из дому уходят только трусы.
— Но они бы меня… — буркнул Егор.
— Всё может быть! — согласился Костя. — Но что значит пара тумаков? На войне куда труднее! Да ты не унывай: когда мы с тобой всё обмозгуем, то пойдём к твоим отцу-матери вместе. Будь спокоен! При посторонних все родители стесняются своих детей колотить. Я на собственном опыте знаю. По рукам?
— По рукам!
Колхозные пионеры провожали гостей до самой станции, а Подсолнушки с бабушкой — до околицы.
— Приезжайте парное молочко пить, петушиные вы мои гребешки, буйные головушки! — приговаривала на прощанье сторожиха.
— Спасибо, а вы — к нам в Москву! — хором ответили ребята.
По дороге к станции трубили в горны, били в барабаны. Прохожие оглядывались и говорили:
— Пионеры идут!
Теперь Егор держался ближе к Косте, а Юлька подружилась с Галей и всю дорогу с ней болтала. Костя — и в электричке и в троллейбусе — читал толстую книгу про Робинзона Крузо, и Егор ему не мешал: может, этот необыкновенный человек поможет им обоим!
Выйдя из метро, пионеры с Егором и Юлькой пришли к длинной очереди рядом с кремлевской стеной. Очередь медленно двигалась к Красной площади, все меньше и меньше слышалось смеха и шуток. Костя, наконец, вытащил нос из книги и сказал Егору:
— Смотри, Егор, вокруг тебя живая история. Эти кремлевские стены видели революцию, по этой брусчатке скакала конница Будённого…
Его глаза под стёклами очков заблестели, нос вроде заострился, и вдруг Костя начал декламировать:
История с нами сейчас говорит, Кремлёвские звезды, кремлёвский гранит…— Кость, а когда же мы начнём обмозговывать… — перебив его, напомнил Егор про уговор.
— Не мешай! — досадливо отмахнулся Костя.
Замолчал Егор, стал вперёд смотреть — далеко ли до Мавзолея.
Уже недалеко. Красная площадь вокруг пустынна, только голуби воркуют да стучат по брусчатке каблуки людей, пришедших свидеться с Лениным. А позади, из сада, всё течёт и течёт людской поток, и нет ему конца.
Вот и Мавзолей. По обеим сторонам дверей часовые замерли в почётном карауле. Шевелит ветерок волосы на обнажённых головах людей. Егор тоже снял свою панамку. Однажды он уже был здесь с отцом. Но и теперь, как и в тот раз, сжалось, забилось его сердце. Подумал: