Самоучитель для бога. Дилогия
Шрифт:
– Садитесь, чего не подбросить! – раздался басовитый голос.
– Только денег по нулям, извини!
– Ничего. Я вам помогу, потом меня жизнь не оставит без помощи, – улыбнулся мужичок.
Игнат ошарашено глядел на Егора. Вот тебе и суперчеловек!– Поехали, я договорился! – сказал ему Егор. На лице его сияла искренняя человеческая улыбка.
– Вы просто не представляете, какая у меня сволочь теща! Ужас ходячий – не человек! И Тамарку науськивает! Постоянно науськивает! Если чего и есть
Ровный гул мотора заполнял салон привычным фоном. “Девятка” летела по шоссе, глотая колесами километр за километром. Водитель оказался говорливым мужичком, тараторил им о своей многотрудной жизни. Игнат умело рулил его словоизлияниями, задавая четкие вопросы. Егор отмалчивался, задумчиво глядя на проплывающие за окном деревья.
– Конечно, от тещи, ведь она же ее мать! – воскликнул Игнат.
Он высунулся между двух сидений, чтобы лучше слышать Игоря. Тот ехал, повернув к нему голову. Обращался в основном к Игнату, игнорируя молчаливого спутника.
– Ну бывают же женщины! Мать у нее дура дурой, а сама – конфетка! Эх! Учу ее, учу! Но ничего, домой приеду, отдохну от этих вечных придирок, подколок и препирательств. Ох отдохну! У мена уже и план составлен! Вот!
Егор поймал себя на мысли, что его ни капли не раздражает эта пустая болтовня. Даже наоборот: ему приятен обычный человеческий голос, рассказывающий об обычных человеческих проблемах. Он словно бальзам, исцеляющий раны одиночества.
Егор вспомнил ледяной ветер на вершине горы и поежился. Там была эйфория познания, весь мир лежал перед ним как открытая книга. Он читал в ней, впитывал информацию как губка. Это было потрясающее ощущение. Но вместе с тем были моменты, когда одиночество наваливалось тоскливой волной, рвало душу. И уже не такими радужными и необходимыми казались знания. В такие моменты он готов был променять всю свою силу на одно мгновение общения с Настей.
Теплая волна разлилась в груди. “Настя! Отчего я так холодно попрощался с ней в лесу? Это непростительно. И невыносимо. Я не оттаял от одиночества, я был наполовину там, в моих странствиях по миру.
Ведь я удалился из мира только ради нее. Чтобы спасти ее. Все это время я только тем и занимался, что давил в себе чувства. Главным образом ярость и раздражение. С дарованной мне силой я уже не мог позволить этим чувствам править бал в моей голове. Стоило им хоть на мгновение овладеть мной – и появлялись жертвы. До сих пор с содроганием вспоминаю то, что я учинил на даче Гневина.
Ярость, во всем виновата ярость. Она дала мне силы, которые даровали мне победу. Но какой ценой далась мне эта победа? Какой ценой! После такого я просто должен был уехать из города и обуздать себя, научиться пользоваться дарованной мне силой. Я должен был это сделать! И я был озабочен только этим. Поэтому я почти ничего не сказал Насте! Только поэтому! Но я по-прежнему люблю ее!” Егор прислушался к себе. Он прикрыл глаза и как наяву представил Настю. Такой, какой он видел ее перед костром. Настя, Настенька. Она почти не изменилась. Такая же красива и влекущая. Только на лбу, между бровями, появилась складка, словно она очень много морщила лоб в тяжелых раздумьях. Морщинки в уголках губ. Глаза уже не такие беззаботные, как прежде. Это уже не та Настька,. которая беззаботно говорила ему:
– Ну Егорушка! Я так хочу поехать с тобой на курорт, достань эти деньги!..
Деньги. Курорт. Все началось именно с этого. Рост тут ни при чем. Ты сам позволил ему менять себя. Ты не совладал со способностями, дарованными тебе слишком быстро. Ты не совладал. А ведь все можно было сделать совсем по-другому. Медленнее, умнее. Но былые ошибки уже не исправить. Сейчас остается лишь попытаться их не повторить.
Он пообещал себе обязательно вернуться и поговорить с Настей. По-настоящему поговорить, не тая и не скрывая чувств. Любовь – это не то чувство, которого стоит стыдиться. Им нужно гордиться.
– …Понимаешь, все, что я ни сделаю, все не по ней! Пойдешь в магазин за хлебом – не тот купил! Выпьешь с друзьями пивка – ты пьянчуга тупая! Подаришь ей что-нибудь, ну вот захотелось мне так, – ты транжира, тратишь деньги на что попало! Тьфу! А когда мне так часто твердят о том, какой я никчемный и тупой, то как-то отпадает желание быть другим! Странные мысли приходят! Мол, если она меня таким видит, то чего и стараться! Зачем обманывать ее ожидания? По крайней мере, ругань ее будет оправданной!
Мужичок захлебывался словами, в голосе сквозила обида. Тема была больной и зудящей, Игнат заинтересованно слушал. Егор видел их обоих насквозь, вместе с их мыслями, которые они считают тайными. Все их побуждения, все стремления и поступки.
– А в последнее время вообще маразм! Стал за собой замечать, что в магазине специально выбираю хлеб почерствее! Мне-то все равно, а ее бесит! Ну так и пусть бесится! Я же не просто так, я для нее стараюсь. Так бы пришлось повод искать, а тут я услужливо этот повод предоставляю. Все для вас, мадам! Беситесь на здоровье, лишь бы в радость! – Игорь окончательно расстроился.
– Да! Тяжело тебе, – покачал головой Игнат. – Но хватит о грустном, лучше расскажи, как эти две недели думаешь провести.
– О-о! – Глаза мужичка заблестели. – О-го-го как хочу провести! Прям как никогда хочу провести! Ведь она так редко уезжает из дому!..
Егор поймал себя на мысли, что завидует им. “Они простые до примитивности, я гораздо выше их, но… завидно. Они живут, они чувствуют. Чувства бурлят в них, эмоции плещут через край, и это никому не вредит, кроме им самим. А я нет, с некоторых пор должен держать свои эмоции в узде, должен постоянно следить за ними, едва они поднимут свою змеиную голову, ту же бить по ней. Лежать!”
И поневоле вместе с яростью и раздражением в тот же загон, в ту же клетку попадает и любовь. Егор вздохнул и посмотрел в окно. Деревья бесконечной чередой мелькают вдоль дороги. Он глядел на них, и в душе разливался покой. Деревья, мелькающие за окном, успокаивают. Терапия дорогой – так это называется.
Чертовски приятно быть обычным человеком. Не царить над миром, не видеть его целиком, а быть заключенным в маленькой и жалкой оболочке тела, медленно ползти по поверхности планеты и размышлять о разных вещах – неспешно и вынужденно. “Я мог бы мгновенно перенестись в город, но Игнат спас меня от этого. Он напомнил мне, как это славно – быть человеком. Обычным, простым человеком!”