Самоучитель мудрости, или Учебник для тех, кто любит учиться, но не любит, когда его учат
Шрифт:
На следующий день, сев за стол, шах чувствовал себя прескверно, так как накануне объелся баклажанами. Повернувшись к придворному, он произнес:
— Баклажаны — отвратительное блюдо, не правда ли?
Придворный прервал его, спеша ответить:
— Да, господин, конечно! Это гадкое кушанье: от них пучит, распирает, они тяжелы для желудка, и потом они ведь горькие…
Шах удивился и сказал:
— Эй, сводник! Не ты ли незадолго до этого возносил хвалы баклажанам? Что же это сегодня ты их поносишь?
Придворный ответил:
— О, господин, я ведь слуга шаха, а не баклажана!
На самом деле я вовсе
«Будь мудрее других, если можешь, но не говори им об этом», — поучал своего сына знаменитый английский политик и моралист лорд Честерфилд. Не существует одной, «общей правоты». У каждого человека свой, в силу его опыта, профессии, положения, воспитания, интересов, взгляд на вещи. Правда всегда чья-то. Как справедливо замечает индийский мудрец Ошо, «мнение не бывает ни истинным и ни ложным, а лишь полезным в жизни или бесполезным».
Пытаться убедить другого в сомнительности его правды — значит понапрасну тратить время
В одной из историй, посвященных легендарному Ходже Насреддину, рассказывается о том, как однажды Ходжу назначили кадием — судьей. На следующий день после назначения к новоиспеченному судье пришел первый посетитель, Рахим, и стал ему жаловаться:
— Мой сосед, Ахмед, обнаглел до такой степени, что не стесняется пасти своих овец на моем земельном участке! Мало ему своего участка, так он еще и на мой позарился! Мне кажется, этого негодника надо хорошенько наказать и объяснить ему, что чужая собственность — это не место, где можно свободно выгуливать свой скот. Скажи, достопочтенный Ходжа, разве я не прав?
— Ты совершенно прав, уважаемый! — ответил ему Ходжа.
Рахим заплатил монету Ходже и, довольный, ушел домой. А через час к Ходже пришел второй посетитель — это был Ахмед, тот самый Ахмед, на которого жаловался Рахим.
— Достопочтенный Ходжа, я пришел к тебе за советом. Скажи, кто из нас прав. Мой сосед, Рахим, самовольно присвоил себе часть горного пастбища, на котором я раньше пас своих овец. И теперь он грозит мне судом за то, что я пасу своих овец на якобы его участке. Как же на его, когда эта земля еще со времен наших прапрадедов была ничья и каждый человек в нашем ауле мог пасти там свой скот?! Скажи, разве я не прав?
— Ты совершенно прав, уважаемый! — ответил ему Ходжа.
Ахмед заплатил монету Ходже и, довольный, ушел домой. Жена Ходжи, все слышавшая, возмутилась:
— Послушай, Ходжа, я тебя не понимаю! Почему ты с каждым человеком соглашаешься и говоришь, что он прав? Если один прав, то как же может быть прав тогда и другой?
Ходжа усмехнулся и сказал:
— И ты права, уважаемая.
В этом забавном анекдоте есть и серьезная мысль. Вся кий человек по-своему прав, поскольку говорит только то, что соответствует его опыту, его взглядам, его системе ценностей. Как гласит индийская пословица, «каждый воспринимает мир сквозь очки, которые ему подходят». А зрение и соответственно очки у всех разные. Вот почему каждый человек говорит правду — свою правду. И пытаться убедить другого в сомнительности его правды или же в большей истинности нашей собственной правды — значит, в большинстве случаев, понапрасну тратить время. А также энергию и нервы.
«По живой торпеде — огонь!»
Однажды одна
Как справедливо заметил Гете, «из двух спорящих всегда больше виноват тот, кто умнее». То есть был бы умным, то не ввязался бы в спор. Можно привести бесконечное количество примеров, подтверждающих эту старую как мир истину. Вот только несколько из них.
Два американских студента Билл и Ник Бетджеры, братья-близнецы, поспорили, кто из них быстрее переплывет кишащий акулами сиднейский залив (дело происходило в Австралии). Приехав летом на каникулы в Австралию, братья познакомились на пляже с местной красавицей и влюбились в нее без памяти. И чтобы решить, кто из них более достоин ее руки и сердца, придумали себе столь же глупое, сколь и опасное испытание.
Были выбраны судьи, оповещены и приглашены друзья и знакомые. Затем влюбленные близнецы отправили своей фее письмо, в котором сообщали, что приняли решение раз и навсегда выяснить, кто из них достоин ее внимания, любви и т. д. Письмо завершалось просьбой в назначенный день и час явиться к такому-то месту на противоположном берегу залива и ожидать, так сказать, достойнейшего из достойнейших.
В день пари на берегу собралась немалая толпа отдыхающих туристов, любопытных граждан и зевак. Одни требовали позвать полицию, другие — врача, третьи — психиатрическую помощь с санитарами. Однако большинство из собравшихся хотели просто развлечься и посмотреть, чем закончится это забавное представление.
Впрочем, для самих участников этого шоу забавности было мало: проплыть полкилометра рядом с разрезающими водную гладь акульими плавниками было равносильно смертному приговору. Но, как это часто бывает, любовь лишает не только глаз, но и рассудка. Кое-кто из зрителей уже подначивал братьев, советуя тщательно беречь от акул «самое сокровенное», иначе если акулы это откусят, то им будет уже не до девушек. Братья, не обращая ни на кого внимания, на счет «раз-два-три» прыгнули в воду.
Следует сказать сразу: акулам в этот день не повезло. Братья не пострадали. Видимо, у акул был не обеденный час. Но не повезло и братьям. Они почти одновременно приплыли к берегу, но девушки там не обнаружили. Она, как выяснилось позднее, вместе со своим женихом, официантом из местного бара, накануне вечером укатила в кругосветное путешествие.
Стали ли братья дожидаться ее возвращения или нет, чтобы сообщить ей все, что они о ней думают, — неизвестно. Удивительно только, что эти умники даже не полюбопытствовали, нравятся ли они сами девушке, прежде чем рисковать за нее жизнью.
Еще один американец, знаменитый пловец Павел Бойтон, вошел в историю не только благодаря своим рекордам. В памяти потомков он остался как необыкновенный и, увы, трагический любитель сумасбродных пари. Однажды он держал пари на значительную сумму денег, что сумеет заложить торпеду (конечно, без пороха) под стоящий на якоре в нью-йоркской гавани английский броненосец «Гарнет». В назначенный день и час Бойтон отплыл от берега, поместив у себя на спине торпеду. Он уже готов был привести в исполнение взятое на себя обязательство, но в этот момент его заметили английские часовые. Дежурный офицер, приняв пловца за террориста-смертника, дал команду матросам: «По живой торпеде — огонь!»