Самозванец по особому поручению
Шрифт:
«Милостивый государь мой, Виталий Родионович! Не будучи представленной, к величайшему моему сожалению, я всё же взяла на себя смелость обратиться к Вам в письме, пусть даже и пренебрегая в немногом правилами приличия. Надеюсь, Вы простите мне эту вольность и не откажете в любезности посетить мой дом в Бреге в любой удобный для Вас день. Поверьте, это важно как для меня, так и для Вас. С искренней надеждой на скорую встречу, Эльза Штауфен».
Вот и всё послание, плюс адрес дома, куда меня так вежливо приглашают.
М-да,
Поймав на себе взгляд одного из «почтальонов», я кивнул, показав, что письмо прочитано и принято к сведению, и оба «курьера», бросив на стол по монете, тут же покинули заведение. Ну и я не стал терять времени зря и, расплатившись за заказ, отправился в гостиницу, по пути высматривая книжную лавку. И ведь нашел. Говорю же, Брег это совсем не Порт-Роя л!
Уже вечером, сидя в кресле у камина в нашем номере, я пребывал в раздумьях. Собственно, подозрения о том, кто именно пригласил меня на встречу, можно считать подтвержденными. Знаменитый альманах из города Гота издания позапрошлого года, найденный мною в полутемной лавке, заваленной самой разнообразной литературой с экслибрисами не менее разнообразных корабельных библиотек, не подвел. Маркиза Эльза-Матильда фон Штауфен, старшая дочь Фридриха, сорок восьмого герцога Швабского. М-да. Конечно, это могло быть совпадением, вот только альманах прямо утверждает, что однофамильцев у древнего рода Штауфен не существует, так что фамилия эта сама по себе относит обладателя к верхней строчке топ-листа аристократии, а значит… я опять во что-то вляпался.
В очередной раз развернув листок, я внимательно прочел текст и, плюнув на все свои домыслы, убрал записку с глаз долой. Ну правда, можно сколько угодно строить теории и умозаключения, но дальше гипотез они всё одно не уйдут. Недостает фактов… Вывод? Придется сходить в гости, глядишь, что-нибудь да прояснится.
От размышлений меня отвлек шум открывающейся двери. Оглянувшись, в полумраке комнаты я увидел Ладу. Супруга тоже меня заметила, пересекла гостиную и, не говоря ни слова, устроилась на подлокотнике моего кресла. Маленькая ладошка взъерошила мои волосы… и тишина.
– Что-то случилось, солнце? – Я приобнял Ладу за талию, одновременно распуская нити ментального внимания. Отрешенная грусть в глазах супруги мне совершенно не понравилась.
– Нет. С чего бы? – с легким вздохом, но ровным тоном проговорила Лада, а вот эмоциональный фон говорил совсем другое. Испуг, обида, непонимание и грусть. Гремучий коктейль, скрыть который ей не удалось. Ну так не зря же я учусь у наших философов. Опыта, конечно, у меня мало, можно сказать, почти и нет его, но вот знаний, по утверждению того же Берга, я поднакопил ничуть не меньше, чем дознаватели – штатные «мозголомы» канцелярии. Так что все попытки Лады скрыть эмоции можно заранее считать проваленными.
– Фонишь, – честно ответил я и почувствовал, как супруга судорожно пытается уплотнить свои ментальные щиты. Поздно, дорогая. – Ну, так, может, все-таки расскажешь, что произошло?
И вот тут Ладу прорвало. Сначала медленно, а потом всё быстрее и сбивчивей, до полной невнятности, она выплескивала на меня разочарование от возвращения на остров, который искренне считала своей родиной. Обида на подруг, с которыми когда-то росла и которые сегодня смотрели на нее тусклыми глазами, словно на незнакомую, чужачку, пустое место. Холодный прием бывших знакомых и откровенно презрительные взгляды людей, когда-то родных и любимых. Её не приняли здесь.
Не зная, как помочь, я просто покрепче обнял Ладу, обволок её своими чувствами, словно укрыл теплым одеялом, и, дав выплакаться, отнес в спальню. Она уснула почти мгновенно, мне даже не пришлось нашептывать сонный наговор. Покачав головой, я поправил локон, упавший на бледное лицо жены, и, поцеловав её полуоткрытые губы, вышел из комнаты, напоследок развернув над кроватью тревожную сеть. Надо бы разобраться в произошедшем. И для начала, пожалуй, я переговорю с Хельгой. Все-таки этот день они провели вместе…
Удивительно, но желание поговорить возникло не у меня одного. Госпожа Высоковская обнаружилась моментально. Она уже занесла руку, чтобы постучать в дверь моего номера, когда я вышел в коридор.
– Хельга?
– Виталий, добрый вечер. – Коротко улыбнулась Высоковская. – А я как раз хотела с вами поговорить.
– Как ни странно, у меня имеется аналогичное желание, – проговорил я. Хельга бросила взгляд на дверь номера Лады, из которого я только что вышел, и понимающе кивнула.
– В салоне? – спросила Высоковская.
– Если там не очень людно, – приглашающе поведя рукой в сторону лестницы, согласился я.
– Пусто. Все уже разошлись, – бросив взгляд на солидные напольные «куранты» в углу холла, заметила Хельга. Часы показывали, что до полуночи осталось едва ли четверть часа.
В салоне мы устроились в креслах у небольшого кофейного столика, вот только вместо кофия пришлось довольствоваться терпким и крепким, почти черным чаем с непременными сластями.
– Как она? – первой нарушила тишину Хельга, по отсутствующей в этом мире английской традиции вливая в сливки ароматный напиток. Хотя, может, тут это еще чья-нибудь традиция, кто знает?
– Расстроена, устала, спит, – коротко ответил я. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, о ком спрашивала исследовательница. – Не подскажете, что произошло?
– Я постараюсь, хотя и почти не понимаю причин произошедшего, так что могу поведать лишь то, что видела и слышала. Строить предположения, как вы понимаете, я не вправе. – Вздохнула Хельга.
Все оказалось банально и просто. Лада решила показать подруге места, в которых выросла, и большая их часть пришлась на небольшой район Брега, где живут семьи ушкуйников. Вот только из первой же лавки, куда заглянули подруги, их выставили чуть ли не силком. И это при том, что за конторкой стоял хороший знакомый её отца, ходивший под его началом добрый десяток лет. Когда-то старый Вент был рад видеть дочь своего бывшего капитана и с удовольствием дарил ей всякие деревянные безделушки собственной выделки, вроде витиевато вырезанного гребня или фигурки какого-нибудь сказочного зверька. Сегодня же, узнав Ладу, старик повел себя так, словно видит её впервые в жизни, а когда девушка, по привычке, назвала его дедом Вентом, вспылил и велел убираться из лавки. И это был только первый случай. Куда бы Лада с Хельгой ни заглянули, везде их ждал крайне холодный прием, а некоторые бывшие знакомые так и вовсе не скрывали своего презрительного отношения. Причин подобного поведения девушкам дознаться так и не удалось. Ушкуйники просто не желали с ними разговаривать.