Самозванец
Шрифт:
— На какие же?
— Например, поговорим о короле Ранига.
— А что об этом говорить? У Ранига есть законный король.
— Есть король? — удивился Михаил. — Где же он?
Удивление жреца начало сменяться раздражением.
— Ты изгнал его! — он простер руку и указал на собеседника.
— Нет, — ответил тот, качая головой. — Его и не было. Он не правил. Страна была разделена на четыре области влияния, с которых кормились четыре владетельные семьи, а казна даже не получала налогов. У Ранига был такой же король, как у тебя жена.
— Ты хочешь, чтобы я короновал
— Да. Я — гораздо лучший выбор для Ранига. К тому же имею на корону больше прав.
Старик медленно покачал головой.
— Вели уйти своим подчиненным, я хочу поговорить с тобой откровенно.
— Подождите меня снаружи, — сказал Михаил сопровождавшим его людям.
Он явился для первого разговора со жрецом только в обществе Маэта и охраны. Маэт был откровенно печален. Глава рода Каретт сбежал из столицы не один, а прихватил с собой все семейство, включая прекрасную Ларету. Маэт сначала предполагал, что она прячется где-то в Парме, но поиски не дали никакого результата, поэтому он и загрустил.
— Уходите и вы, — махнул Цренал своим приближенным.
Около десятка жрецов высших рангов, находившихся в зале, вышли.
— Ты — не принц Нерман, — сказал старик, когда они остались одни. — Я знал его и видел его ти. За многие годы, особенно в период взросления, ти меняется. Но не настолько, чтобы ишиб с моими способностями не распознал это. К тому же, твой аб ужасен. Никогда не видел подобного. Это аб не человека, а демона.
— Почему же принц Нерман умер в таком случае? — спросил Михаил, решив пока проигнорировать обвинения в самозванстве.
Он сделал справедливый вывод, что старик неспроста удалил всех свидетелей перед тем, как их высказать. Жрец явно преследовал какие-то свои цели.
— От болезни, — ответил старик.
— А что это должна быть за болезнь, чтобы множество великих ишибов, окружавших наследника, не могли ее вылечить?
— Так иногда случается, — неопределенно заметил старик.
— Но ты можешь назвать эту болезнь? Вот просто сказать ее название?
— Она была мне неизвестна.
— Неужели? Чтобы великий ишиб не мог определить болезнь? Она, что, была такой редкой? А может быть, имела все-таки название? Например, яд?
Цренал промолчал. Он о чем-то задумался.
— Как умер принц Нерман, уже не имеет значения, — тихо ответил старик. — Имеет значение лишь настоящее и будущее.
— И какое же у Ранига будущее с Миэльсом? — поинтересовался Михаил. — Или я даже спрошу иначе: в чем твоя цель? Что ты хочешь от короля или от страны? Вот лично тебе чего хочется?
— Мне нужно, чтобы люди верили в моего бога, — медленно ответил старик.
— Допустим. Допустим, что это так. Обычно люди хотят власти, славы, богатства, здоровья, долгих лет жизни. Но допустим, что тебе нужно просто, чтобы верили в Оззена. Как этому способствовал Миэльс?
— А как этому будешь способствовать ты? — поинтересовался Цренал вместо ответа.
Он был донельзя удивлен ходом разговора.
— Я этому могу еще как поспособствовать, — заявил странный собеседник. — Вот смотри, недавно Раниг потерял северные провинции. Они отошли Томолу и Кманту. В обоих этих государствах культ Оззена не практикуется. У Томола — Неурал, бывший бог войны, если мне не изменяет память, у Кманта — Исианда, бывшая богиня красоты. Как ты думаешь, что случится с культом Оззена в наших бывших провинциях?
— А ты сможешь удержать Раниг от дальнейшего распада? — снова спросил жрец. — Или вернуть утраченные земли?
— Я могу сделать и то, и другое, — твердо сказал Михаил. — И если ты меня поддержишь, то у Оззена значительно прибавится сторонников. То есть верующих.
Цренал колебался. С одной стороны он видел, что два короля на одном троне несут угрозу стабильности и возникает риск еще больших потерь среди верующих. С другой стороны, самозванец действительно был лучше Миэльса и доказал свой талант полководца и политика. У него были шансы вернуть утраченное.
— Я мог бы поддержать тебя, если ты вернешь рабство, — сказал жрец. — Оззену нужны рабы.
Лицо Михаила побагровело. Намеки на то, что рабство необходимо вернуть, приводили его в ярость. С большим трудом ему удалось взять себя в руки.
— Послушай, жрец, — произнес он. — Я прошел большой путь. Начал почти с нуля, а теперь стою во главе непобедимой армии и контролирую столицу и весь юг. Значительную часть моей армии составляют бывшие рабы. Среди моих приближенных есть те, у кого семьи до сих пор находятся в рабстве. Кроме того, я считаю рабство самым постыдным явлением, которое только может существовать. Поэтому если ты так ставишь вопрос, то я не остановлюсь ни перед чем. Если ты не коронуешь меня, то я найду другой способ это сделать. Но рабство возрождать не буду.
— Какой же способ? — спросил Цренал, слегка напуганный внезапной, как ему показалось, вспышкой ярости.
Он всю жизнь прожил в условиях, когда рабовладение считалось совершенно нормальным явлением. И ему было трудно понять мировоззрение Михаила. Очень трудно.
— Есть масса способов, — сказал принц.
Он уже полностью овладел собой.
— Вот тебе примеры. Я могу заключить договор с верховным жрецом соседней страны. И распространить его религию на Раниг. Поверь, мне совершенно все равно, какой здесь будет бог. Или могу сделать иначе: договориться с одним из твоих заместителей или кто там есть у тебя. А когда договорюсь, то сделаю его верховным жрецом Оззена. Вместо покойного предшественника. Ты меня понимаешь? Могу сделать еще много чего. Это у тебя только два пути: короновать меня или нет. А у меня вариантов больше. Гораздо больше.