Самурай. Легендарный летчик Императорского военно-морского флота Японии. 1938–1945
Шрифт:
Естественно, наша подготовка не ограничивалась лишь исполнением подобных цирковых номеров. Но они давали нам возможность добиваться превосходной координации движений и развивали вестибулярный аппарат – качества, способные впоследствии спасти нашу жизнь.
Все курсанты школы в Цутиуре обладали превосходным зрением, это являлось одним из основных требований при приеме. Каждую свободную минуту мы тратили на развитие своего периферического зрения, учились с одного взгляда опознавать находящиеся на дальнем расстоянии предметы – короче говоря, развивали в себе качества, способные в будущем дать нам превосходство над пилотами противника.
Проделывая один из наших излюбленных трюков, мы старались обнаружить на небе яркие звезды в дневное время. Это требует
Лично я не могу переоценить значения этих наших занятий, какими бы бессмысленными они ни казались тем, кто незнаком с особенностями воздушного боя, когда от доли секунды зависит твоя жизнь. Я лишь знаю, что за свои двести воздушных боев с самолетами противника меня ни разу не застала врасплох их атака, и я ни разу не потерял в бою своего ведомого.
В Цутиуре каждую свободную от учебы минуту мы пытались найти способы, призванные помочь нам выработать быстроту реакции и довести наши движения до автоматизма. Одним из наших излюбленных приемов была ловля мух на лету. Мы наверняка выглядели глупо, размахивая руками, но по прошествии нескольких месяцев пролетавшей перед нами мухе непременно было суждено оказаться у кого-нибудь в кулаке. Умение совершить неожиданное и точно рассчитанное движение просто необходимо для находящегося в тесной кабине истребителя пилота.
Выработанная быстрота реакции пришла нам на выручку совершенно неожиданным образом. Как-то вчетвером мы мчались в машине по узкой дороге, наш водитель не справился с управлением, и машину швырнуло к краю насыпи. Все как один, вчетвером, мы успели распахнуть двери и буквально вылетели из машины. Никто не получил серьезных травм, отделавшись лишь царапинами и синяками, хотя сама машина превратилась в груду железа.
Глава 4
Двадцать пять курсантов из 38-й группы военнослужащих старшинского состава, в том числе и я, закончили школу в конце 1937 года. За достижения в учебе в качестве подарка от императора мне вручили серебряные часы.
Наша группа из двадцати пяти человек – вот и все, что осталось от семидесяти курсантов, тщательно отобранных из 1500 поступавших. Мы прошли серьезную и суровую школу. Но прежде чем принять участие в военных действиях в Китае, где в июле 1937 года началась война, нам предстояло пройти дополнительную подготовку по месту службы.
Несмотря на полученные нелегким трудом превосходные навыки, несколько человек из моей группы были сбиты противником, так и не успев одержать ни одной победы. Даже я, обладая недюжинными летными способностями, мог встретить свою смерть в первом же воздушном бою, окажись мой противник более напористым и агрессивным в своих маневрах. Без сомнения, я слишком нерешительно и неуклюже действовал в своем первом воздушном бою, и лишь поддержка моих товарищей и недостаток мастерства у моего противника спасли мне жизнь.
Для меня воздушный бой всегда являлся трудным и суровым испытанием, где напряжение подчас достигает предела. Даже обладая кое-каким опытом после первых боев и имея на счету несколько сбитых самолетов противника, я всегда возвращался из тяжелых воздушных схваток мокрым от пота. Всегда присутствовал риск совершить один небольшой промах и тем самым обречь себя на смерть в горящем самолете. При выполнении любой фигуры пилотажа – разворота, штопора, бочки, спирали, петли, иммельмана, пикирования,
В тридцатых годах для японских военно-морских сил ежегодно осуществлялась подготовка примерно ста летчиков. В результате строгого отбора и практики отчисления из многих сотен вполне годных для службы курсантов оставалось смехотворное количество в сто, а то и того меньше, выпускников летных школ. Сумей военно-морской флот получить дополнительные средства для своей программы подготовки и откажись начальство от непомерно завышенных требований при отборе летчиков, я думаю, что свой путь во Второй мировой войне мы прошли бы с меньшими потерями. Исход войны, несомненно, оказался бы таким же, но жестокого «избиения» наших воздушных частей в последние два года войны удалось бы избежать. Лишь после начала войны на Тихом океане, когда гибель опытных пилотов потребовала притока большого количества летчиков им на замену, в военно-морском флоте отказались от неразумной политики подготовки летчиков. Но было уже поздно. Уровень подготовки пилотов, прошедших обучение во время войны, был, мягко выражаясь, сомнительным. Я уверен, что сорок пять летчиков, отчисленных из моей группы в Цутиуре, во многом превосходили тех, кто прошел подготовку во время войны.
По окончании школы мы получили назначения в различные авиационные части для прохождения дальнейшей подготовки по месту службы. Приказом я был откомандирован на базы морской авиации в Оите и Омуре в северной части острова Кюсю. На двух этих объектах упор делался на выработке навыков полетов как с наземных аэродромов, так и с авианосцев. Знакомство с мастерством летчиков, базировавшихся на авианосцах, буквально потрясло меня. Их пилотаж изумлял и выполнялся с доведенным до настоящего совершенства мастерством. Даже имея за плечами несколько лет тренировок, я сомневался, по силам ли мне окажется овладеть их искусством самолетовождения.
Особо трудно давалась мне посадка на авианосец. Но после месяца изнурительного труда, когда я бесчисленное количество раз выполнял маневры по подлету и посадке, мои сомнения рассеялись. Покажется странным, но после столь напряженных тренировок мне во время боевых действий ни разу не пришлось взлетать или садиться на авианосец. Все свои полеты во время войны я выполнял с наземных объектов.
После трех месяцев напряженных тренировочных полетов я получил приказ о переводе на военно-воздушную базу в Гаосюне на острове Тайвань, принадлежавшем в то время Японии. Ритм жизни флота изменился. В Китае уже вовсю полыхала война на нескольких фронтах, и требовалось все больше летчиков-истребителей, даже таких «зеленых», как я.
С Тайваня я был переведен в Цзюцзян на юго-востоке Китая, и в мае 1938 года впервые «ощутил вкус» боя… хотя его едва ли можно считать успешным началом. Командир авиационной части в Цзюцзяне не приветствовал участия необстрелянных пилотов в регулярных вылетах на задания, считая, что их неопытность сразу станет очевидной для летчиков-ветеранов, сражавшихся на стороне Китая. Поэтому в течение нескольких дней я выполнял несложные задания по поддержке действий сухопутных сил. Опасности во время полетов практически не было. Японская армия сломила сопротивление противника на суше, а сопротивление в воздухе было крайне слабым. Шли недели, и меня стали тяготить ограниченные рамки моих полетных заданий. Я гордился званием пилота морской авиации 2-го класса и рвался в бой, полный решимости доблестно сражаться с самолетами противника. 21 мая я пришел в восторг, обнаружив свое имя среди пятнадцати летчиков-истребителей, отобранных для следующего полета по патрулированию в районе Ханькоу. Полет в Ханькоу сулил настоящее дело, ведь там в то время находилась главная военно-воздушная база китайских националистов.