Самурай
Шрифт:
— Гвидо, тебя ещё не раздавило? Всё время молчишь.
— В порядке, — ответил он хрипло.
— Хорошо.
Прошло не меньше десяти минут, прежде чем бластеры охладились, а экраны заработали как полагается, в меру своих уже слабых сил. Отметок на радаре не прибавилось, значит, это всё, больше у них катеров нет. Эту пару мы уж как-нибудь собьем. Вот они летают, защищают друг другу хвост — это, наверное, автоматы, программа иногда дает сбои в таких сложных случаях, а хотя бы и нет, что они ещё могут сделать? Я вспомнил свои слова о подкреплении — мы и есть подкрепление. Если бы они посадили на палубу хотя бы четыре Джела — нам бы не поздоровилось. А пока не поздоровилось им. Рано я радуюсь, как ещё дела там, на Земле?
— Сбиваем эту пару, а потом ещё один фокус с кораблем, — сказал я. — Начали!
И мы опять пошли вниз. В который уже раз? Не считал. Э-э, всего-навсего второй.
Бац! Бац! Бац! Бац! Ну наконец-то я сам кого-то сбил в этом бою. Второго тоже сбили. Отлично, приказ Торре мы уже выполнили. Теперь ещё разок попортим жизнь морякам.
Черт, не вижу я, что делается у катера под брюхом, мораль: будем летать вниз головой. А там бластер не пашет, ну что за напасть с этой автоматикой: себя и то защитить не может. Над кораблем я прошел правым бортом, Алекс догадался устроить ещё один тарарам на палубе. Залп! Вот вам! Ещё залп! А это уже нам. Целая стая ракет понеслась по нашему следу. Всё, никаких кувырканий, просто бегство. Быстрее, быстрее… Когда у Лео перегрелся бластер, за нами летели уже только три ракеты. Только… С нашими экранами одной хватит. Я летел над самыми джунглями, едва не касаясь верхушек папоротников. А может, и касаясь… А ведь идея! Не-е, «Феррари» не рассчитан на такого психованного летчика. Передняя камера приказала долго жить, заляпанная какой-то зеленой дрянью. Но две ракеты взорвались в джунглях, подняв хорошие фонтаны грязной воды. Третью Лео подстрелил из немного охладившегося бластера. Уф-ф!
— Ты что? Решил поохотиться на мараканов? — поинтересовался Алекс, когда мы немного набрали высоту.
— О-о-о! — Лео стонал от немного нервного хохота. — Смешно будет, если эти ракеты и впрямь в кого-нибудь попали.
— Молись, чтобы это были вражьи десантники, — устало предложил я, настраивая рацию.
— Командир, это птичка.
— Слушаю.
— Задание выполнено. Что-нибудь ещё…
— Видел, поздравляю. Возвращайтесь. Я прервал связь.
— И как мы найдём дорогу? — поинтересовался я сам не знаю у кого. — Темно же.
— При свете пожара, — ответил Алекс, — если корабль не горит, я твоя бабушка.
— Не боишься, что придется одаривать меня конфетами?
— Нет. Смотри сам.
Корабль горел. Полтора десятка больших ракет взорвались чуть ли не на палубе. Будем надеяться, что сейчас им не до десанта. Ноги бы унести. Хм, а на берегу видны вспышки выстрелов. Вносить свою лепту мы не стали: ещё в своих попадешь при такой видимости.
Посадочная площадка была освещена для нас. Сейчас затемнение не очень-то нужно — враги остались без авиации, а от корабля нас защищает высокая стена какого-то склада.
Я приземлился… Потом — темнота.
Глава 8
Я очнулся, потому что кто-то поцеловал меня в губы. Это Лариса, больше меня никто никогда не целовал.
— М-мм, — обиженно промычал я: могла бы целовать меня подольше.
— Доктор, он очнулся!
Открываю глаза — надо мной склонилась какая-то худая невысокая женщина в зелёном комбинезоне:
— Вздохни!
Вздохнул. Грудь перетянута пластповязкой, значит, рёбра и правда не выдержали.
— Больно?
— Нет, — соврал я.
— Врешь! Нельзя обманывать Маму Маракана!
— Немножко, — пошел я на попятный. — А почему «Мама Маракана»? — спросил я и услышал, как Лариса тихо смеётся. Что я такого смешного сказал?
— Потом узнаешь, — ответила врач, проводя вдоль меня медицинским сканером, — так, лежи и не вставай, понял?
— Нет.
Мама Маракана ещё не знает, что мериться со мной взглядами — дохлый номер. В гляделки играть я в приюте навострился, там побеждённый мыл пол за победителя, ну я так и не научился тряпку выжимать: не приходилось.
— Зачем тебе вставать? — отступила Мама Маракана.
— Я здесь единственный лётчик, и если я не могу встать сам, значит, вам придется позвать кого-нибудь, кто донесёт меня до катера.
— Это если прикажет майор Торре.
— Ха, если вы ему доложите, что я лежу и умираю, он, конечно, не прикажет.
— Все мальчишки одинаковы, — вздохнула Мама Маракана и куда-то ушла.
Лариса взяла меня за руку и улыбнулась.
— Как там наши дела? — поинтересовался я положением на фронте.
— Перестрелка у периметра и в джунглях, ребята туда побежали.
— Черт бы их побрал! Ой, прости, пожалуйста.
— Пожалуйста. Они должны были остаться здесь? — с тревогой спросила Лариса.
— Конечно! Если понадобится взлететь, где я буду их искать?
Летучие коты! Мало им было стрельбы?! Наверняка ведь свалили без разрешения, так что после парада победы (ещё надо победить) Торре устроит им торжественную порку победителей. В самом что ни на есть буквальном смысле. Если узнает. И коммы у них выключены во избежание перехвата. У меня включён, как у маршала авиации, но я давал страшную клятву, что буду пользоваться им уж в таких крайних случаях! Придется идти их искать. С помощью Ларисы я сел на кровати и огляделся в поисках своей рубашки. Ох уж эти женщины! Хорошо, хоть кроссовки не утащили.
— Где это мы? — спросил я у Ларисы.
— В городском убежище, в госпитале.
На остальных трёх кроватях в этой палате никто не лежал. Наверное, наши дела не очень плохи.
— А как выйти на поверхность, ты знаешь?
— Знаю.
— Доведи меня до лестницы.
— Энрик! Тебе лежать надо!
— Победим — належимся, а не победим — тоже належимся, так что успеется.
Всю дорогу до лестницы я не опирался на Ларису. Теперь надо подняться так, чтобы она ничего не заметила. Дальше можно будет не притворяться.
Я обнял и поцеловал Ларису:
— Всё будет хорошо.
Лариса скорчила недоверчивую гримасу.
— Не-е, правда, — подтвердил я. — Они уже проиграли. Снаружи было темно и почти тихо, только отблески выстрелов и шипенье: какой-то вялый ночной бой.
С внешней стороны стальной двери на земле сидел какой-то мальчишка, мой ровесник. Очень грустный и без бластера. Хм…
— Привет! — поздоровался я. Парень обернулся.
— Чего тебе? — буркнул он недовольно. Потом он меня разглядел: — Это ты там летал?