Самые грязные деньги в мире

Райнер Роман

– No se puede, eso es solo un baile, [18] – сквозь затуманенное сознание ты слышишь её голос. – No, no me toques, [19] – она отбивается и выбегает из комнаты.

Открывшаяся дверь снова запускает шум клуба. Удар в голову. Второй. Пытаешься встать. Сбивают с ног. Два в голову, один в живот. Тащат по коридору. Двое. Латиносы. Видимо, местная банда или охрана клуба. Глоток свежего воздуха, улица, звездное небо. Ещё удар в живот, ногами бьют по голове. Закрываешься руками – только бы не убили. Что-то говорят по-испански. Хрен разберешь. Ругаются. Звук приближающегося автомобиля. Визг тормозов. Слышно, как открываются двери, выстрел, второй. Стреляют в воздух. Тишина.

18

Нельзя, это только танец.

19

Нет, не трогай меня.

Пытаешься открыть глаза. Двое в высоких ботинках. Или военные, или наёмники. Голова трещит. В трёх шагах видишь черный автомобиль. С пассажирского сиденья выходит знакомый силуэт, приближается, садится перед тобой на корточки.

– Не бережёшь ты себя, Лука. Не думаешь о нашем бизнесе. Когда-нибудь меня не будет рядом, и тебя убьют. И пострадает общее дело. Каждый раз ты попадаешь в историю. Это не профессионально.

– Ты меня знаешь, Роман. Я бы их сам отмудохал, – переворачиваясь на спину, пробормотал Лука.

– Ты сегодня был в банке. Как всё прошло? – спросил я.

– Как всегда, без проблем. Я всё сделал, – промычал Лука.

Я выпрямился и собрался уходить.

– Артур отвезёт тебя в отель. Приведи себя в порядок. Через два дня ты должен быть в Праге.

Глава 3

Константин

Пять дней спустя. 20 февраля 2010 года. Москва.

Большой прямоугольный кабинет. Деревянная отделка стен. Плотные шторы на окнах. На стене фотография президента России. Посередине кабинета расположился огромный Т-образный дубовый стол с кожаными бордовыми стульями вокруг. Во главе стола стоит кресло с высокой спинкой, в котором вальяжно расположился мужчина примерно сорока пяти лет. Несмотря на всю важность во внешнем виде, его пухлое, гладко выбритое лицо светилось святым умиротворением и спокойствием. У него были весьма шутливые и даже немного детские кудрявые волосы. И только кое-где проглядывала солидная седина и выдавала возраст своего владельца. Он откинулся на спинку кресла и глубоко дышал, закрыв глаза.

– Константин Александрович, прошу прощения за беспокойство, – взволнованно сказал молодой мужчина в тёмно-синем костюме и в прямоугольных очках, подкрадываясь к мирно сопящему кудрявому джентльмену. Он боялся его разбудить плохими новостями, и в глубине души надеялся, что тот не спит, а умер. – Константин Александрович, – повторил он и слегка дотронулся до плеча кудрявого.

– Говори, – не открывая глаз и не меняя позы, рявкнул кудрявый. Его звериный рык отрикошетил от деревянных стен кабинета и попал прямо в ухо очкарику. Тот вздрогнул, поправил пальцем слегка слетевшие с носа очки и протянул бумагу.

– Вам лучше это увидеть, – заикаясь, пролепетал он.

Кудрявый открыл глаза и выпрямился, взял пухлыми пальцами листок, вонзился в него взглядом. В кабинете воцарилась такая тишина, что было слышно, как безотказный механизм золотых часов Breitling на руке кудрявого отсчитывает ход секундной стрелки. После минутной паузы, длившейся для всех присутствующих вечность, кудрявый тяжело вздохнул, аккуратно отложил листок на стол, встал с кресла и медленно пошёл к стеклянному стеллажу. Не спеша достав бутылку Hennessy и бокал, он наполнил его доверху и залпом опрокинул в себя.

Очкарик в синем костюме молча наблюдал за этим действием, не решаясь нарушить молчание.

Поставив пустой бокал на место, внешне абсолютно спокойный кудрявый взял в руку бутылку и посмотрел на переливающийся тёмно-янтарный напиток.

– Как странно, – умиротворяющий бархатный тон кудрявого нарушил тишину. – Он выглядит то тёмным, то светлым, то вообще красным. От освещения, что ли, зависит. Двадцать лет его пью – и до сих пор не могу разгадать его тайну.

Через секунду бутылка, пролетев в сантиметре от головы очкарика и достигнув противоположной стены кабинета, с хлопком взорвалась и разлетелась на десятки мелких кусочков. Лицо кудрявого исказила гримаса злости и ненависти. Его зелёные глаза не моргая смотрели куда-то вдаль. Кабинет медленно наполнялся ароматом карамели, шоколада с тонкими нотками вишни и перебродившего винограда.

Глава 4

Юлия

2009 год. Москва.

Последний год она не выходила у меня из головы. Я думал о ней, когда просыпался утром и думал, когда ложился спать. Это было безумие. Я влюбился, как первокурсник. Не мог ни спать, ни есть. Я следил за её домом, ждал, когда она приедет, смотрел издалека, как она проходит от машины до подъезда дома. Это были волнительные мгновения тайного вожделения. Я никогда не писал стихи. Но однажды, после выпитой бутылки коньяка, написал на листке бумаги:

Он ещё маленький совсем,И кусаться ему нужно учиться.А мне доктор говорит:Это же не простуда, за две недели не пройдет,Придётся долго лечиться.

Я вложил этот листок в лапы плюшевого щенка и вместе с полной коробкой малины отправил ей домой. Она делала меня другим. Таким, каким, наверное, я сам себя и не знал. Влюблённость заставляла чувствовать себя уязвимым.

Юля. Она была первой и, может быть, единственной любовью в моей жизни.

2008 год. Я встретил её, проезжая мимо торгового центра на только что купленном мной новеньком Порше с номером 666. Она шла с собачкой в руке. В тот день её не пустили в магазин с животным, и ей пришлось возвращаться в машину. Но наше знакомство с Юлей состоялось задолго до того дня. Я был влюблён в неё с самого детства. И вот я вновь, словно тот влюблённый мальчишка из далекого прошлого, наблюдаю за ней из-за угла, не решаясь подойти и заговорить. Юля садилась в машину, матерясь на сотрудников торгового центра, что посмели её не пустить. Всем видом она источала гордость, злость и негодование. Это было незабываемо. Это было чудо.

«Надо срочно пробить про неё инфу».

Левой рукой я сжимал руль, а правой набирал своего водителя по прозвищу Копчёный, которому в тот день дал выходной. Услышав в трубке знакомый голос, я дал команду.

Уже к вечеру он со мной связался.

– Босс, я пробил инфу, которую ты просил.

– Говори.

– Тусуется в клубах. Каждый день в разных.

– А он?

– Ест халяль. И ещё. Но боюсь, Босс, тебе это не понравится.

– Продолжай.

– Он легавый. Сказали, что из отдела по борьбе с наркотиками.