Самые таинственные и невероятные истории (сборник)
Шрифт:
— Что верно, то верно, — вставил Пенкроф, — просто даже не пойму, отчего их здесь так мало. А впрочем, какой от них толк, раз невозможно к ним подойти.
И Пенкроф, вздыхая, принялся за работу, ибо каждый матрос в душе рыбак, а если удовольствие от рыбной ловли прямо пропорционально улову, то посудите сами, какие чувства волнуют гарпунщика, когда он видит кита.
Да если бы все сводилось к одному лишь удовольствию! Ведь колонисты понимали, какую ценную добычу они упускают, как пригодились бы им и ворвань и китовый ус.
А кит словно и не думал покидать воды острова. Наблюдение за животным
Кит попал в обширную бухту Соединения и стремительно бороздил ее воды от мыса Челюсть до мыса Коготь; он плыл при помощи своего удивительно мощного хвостового плавника, на который он налегал, продвигаясь вперед какими-то скачками и развивая скорость, порою достигавшую двенадцати миль в час. Иногда он так близко подходил к острову, что его можно было хорошо рассмотреть. Оказалось, что это настоящий южный кит; он был черного цвета, голова у него была приплюснута больше, чем у китов Северного полушария.
Было видно, как у него из водометных отверстий высоко взлетает облако пара… или фонтан воды, ибо, как это и не странно, естествоиспытатели и китобои до сих пор ведут споры по этому поводу. Что же он выбрасывает — пар или воду? Есть предположение, что это пар, который превращается в воду, соприкасаясь с холодным воздухом, и оседает, рассыпаясь брызгами.
Одним словом, огромное млекопитающее занимало все помыслы колонистов. Особенно прельщал кит Пенкрофа, даже отвлекал его от работы. Кончилось тем, что наш моряк стал думать только об одном: как бы поймать кита, — так запретный плод манит ребенка. Моряк даже во сне видел кита, и если бы у него было снаряжение гарпунщика да был бы готов бот, он, конечно, не раздумывая, пустился бы в море вслед за китом.
Но то, что не могли сделать колонисты, сделал случай. 3 мая раздались крики; Наб, стоявший на наблюдательном посту у кухонного окна, сообщил, что кит попал на мель. Герберт и Гедеон Спилет, собравшиеся было на охоту, побросали ружья, Пенкроф отшвырнул топор, Сайрес Смит и Наб присоединились к друзьям, и все побежали к отмели, на которой лежал кит.
Вода спала, а он остался на песчаной отмели у мыса Находки, в трех милях от Гранитного дворца. Очевидно, киту нелегко было оттуда выбраться. Так или иначе друзья решили, не теряя времени, отрезать ему все пути к отступлению.
Прихватив пики, колья с железными наконечниками, колонисты побежали к мысу. Вот они миновали мост через реку Благодарения, перебрались на правый берег реки, вот идут по песку, а спустя двадцать минут — они уже возле огромного животного, над которым тучей кружат птицы.
— Ну и чудовище! — воскликнул Наб.
Замечание было правильно: кит, принадлежавший к породе южных китов, оказался настоящим исполином восьмидесяти футов длиной, весил, должно быть, не меньше ста пятидесяти тысяч фунтов.
Чудовище лежало на отмели, не било хвостом, не пыталось всплыть, пока прилив был еще высок.
Когда начался отлив, колонисты обошли вокруг кита и поняли, отчего он лежит неподвижно.
Он был мертв: в его левом боку колонисты увидели гарпун.
— Следовательно, в наши края заплывают
— Откуда вы взяли? — спросил моряк.
— Но ведь гарпун…
— Полно, мистер Спилет, это ничего не значит, — ответил Пенкроф. — Иной кит тысячу миль проплывет с гарпуном в боку; может статься, нашего кита хватили на самом севере Атлантического океана, а он приплыл умирать на юг Тихого океана.
— И все же… — произнес Гедеон Спилет, которого не убедили слова Пенкрофа.
— Это вполне возможно, — заметил Сайрес Смит, — но давайте-ка посмотрим, что это за гарпун. Может быть, китобои, по существующему обычаю, вырезали на нем название своего судна!
И правда, выхватив гарпун, вонзившийся в бок кита, Пенкроф прочел следующую надпись:
«Мария-Стелла» Вайнъярд». [115]
— Корабль-то из Вайнъярда! Из моих родных краев! — воскликнул моряк. — «Мария-Стелла»! Ей-богу, отменное китобойное судно. Отлично его знаю. Ах, други вы мои, судно из Вайнъярда, китобойное судно из Вайнъярда!
115
Порт в штате Нью-Йорк. (Примеч. автора.)
И моряк, размахивая гарпуном, взволнованно повторял название, говорящее так много его сердцу, название порта, где он родился!
Нечего было ждать, что подплывет «Мария-Стелла», что ее экипаж потребует отдать ему кита, раненного гарпуном, поэтому решили разрубить китовую тушу на части, пока она не разложилась. Хищные птицы, уже несколько дней выслеживавшие богатую добычу, налетели на мертвого кита; колонисты разогнали их, выстрелив из ружей.
Оказалось, что они нашли самку кита, — из ее сосцов бежало молоко, а молоко это, по мнению естествоиспытателя Диффенбаха, вполне заменяет коровье, от которого не отличается ни по вкусу, ни по цвету, ни по густоте.
Пенкроф прежде служил на китобойном судне, поэтому тушу разделывали под его руководством по всем правилам: занятие было не из приятных и длилось три дня, но ни один колонист не отказался от работы — даже Гедеон Спилет, который, как заявил Пенкроф, «сумеет из всякой беды выбраться».
Сало разрезали на ровные ломти в два с половиной фута толщиной, затем их разделили на куски весом, вероятно, по тысяче фунтов и растопили в огромных глиняных чанах, которые колонисты привезли к месту работы, ибо им не хотелось загрязнять окрестности плато Кругозора; жира вышло на треть меньше. Но все же запасы получились изрядные: из одного лишь языка добыли шесть тысяч фунтов жира, а из нижней губы — четыре тысячи.
Пригодился не только жир, благодаря которому колонисты надолго запаслись стеарином и глицерином, мог найти применение и китовый ус, хотя жители Гранитного дворца обходились без зонтов и корсетов. В пасти кита с двух сторон верхней челюсти свисало по ряду эластичных роговых пластинок, их было около восьмисот. Пластинки сужались книзу, и их ряды напоминали две огромные «гребенки» с зубьями в шесть футов длиною. Эти гребенки задерживали уйму микроскопических животных, рыбешек и моллюсков, которыми питается кит.