Самые знаменитые произведения писателя в одном томе
Шрифт:
Отсюда – в следующий дом и еще в семнадцать домов; надо спешить – ведь из города в город, начисто выжигая все ужасы, идут Пожарники, дезинфекторы с лопатами и корзинами, сгребают, выгребают эбеновые лохмотья и белые палочки-кости, медленно, но верно отделяя страшное от обыденного… Играйте, мальчишки, не мешкайте: скоро придут Пожарные!
И вот, светясь капельками пота, впиваются зубами в последний бутерброд. Затем – еще раз наподдать ногой напоследок, еще раз выбить дробь из маримбы, по-осеннему нырнуть в кучу листьев и – в путь, домой.
Матери проверяли ботинки, нет ли черных чешуек. Найдут – получай обжигающую ванну и отеческое внушение ремнем.
К концу года Пожарные выгребли все осенние листья и белые ксилофоны – потехе пришел конец.
Июнь 2003
…Высоко в небеса
– Слыхал?
– Что?
– Негры-то, черномазые!
– Что такое?
– Уезжают, сматываются, драпают – неужели не слыхал?
– То есть как это сматываются? Да как они могут!
– Могут. Уже…
– Какая-нибудь парочка?
– Все до одного! Все негры южных штатов!
– Не-е…
– Точно!
– Не поверю, пока сам не увижу. И куда же они? В Африку?
Пауза.
– На Марс.
– То есть – на планету Марс?
– Именно.
Они стояли под раскаленным навесом на веранде скобяной лавки. Один бросил раскуривать трубку. Другой сплюнул в горячую полуденную пыль.
– Не могут они уехать, ни в жизнь.
– А вот уже уезжают.
– Да откуда ты взял?
– Везде говорят, и по радио только что передавали.
Они зашевелились – казалось, оживают запыленные статуи. Сэмюэль Тис, хозяин скобяной лавки, натянуто рассмеялся:
– А я-то не возьму в толк, что стряслось с Силли. Час назад дал ему свой велосипед и послал к миссис Бордмен. До сих пор не вернулся. Уж не махнул ли прямиком на Марс, дурень черномазый?
Мужчины фыркнули.
– А только пусть лучше вернет велосипед, вот что. Клянусь, воровства я не потерплю ни от кого!
– Слушайте!
Они повернулись, раздраженно толкая друг друга.
В дальнем конце улицы словно прорвалась плотина. Жаркие черные струи хлынули, затопляя город. Между ослепительно-белыми берегами городских лавок, среди безмолвных деревьев, нарастал черный прилив. Будто черная патока ползла, набухая, по светло-коричневой пыли дороги. Медленно, медленно нарастала лавина – мужчины и женщины, лошади и лающие псы, и дети, мальчики и девочки. А речь людей – частиц могучего потока – звучала как шум реки, которая летним днем куда-то несет свои воды, рокочущая, неотвратимая. В этом медленном темном потоке, рассекшем ослепительное сияние дня, блестками живой белизны сверкали глаза. Они смотрели вперед, влево, вправо, а река, длинная, нескончаемая река уже прокладывала себе новое русло. Бесчисленные притоки, речушки, ручейки слились в единый материнский поток, объединили свое движение, свои краски и устремились дальше. Окаймляя вздувшуюся стремнину, плыли голосистые дедовские будильники, гулко тикающие стенные часы, кудахчущие куры в клетках, плачущие малютки; беспорядочное течение увлекало за собой мулов, кошек, тут и там всплывали вдруг матрасные пружины, растрепанная волосяная набивка, коробки, корзинки, портреты темнокожих предков в дубовых рамах. Река катилась и катилась, а люди на террасе скобяной лавки сидели, подобно ощетинившимся псам, и не знали, что предпринять: чинить плотину было поздно.
Сэмюэль Тис все еще не мог поверить:
– Да кто им даст транспорт, черт возьми? Как они думают попасть на Марс?
– Ракеты, – сказал дед Квортермейн.
– У этих болванов и остолопов? Откуда они их взяли, ракеты-то?
– Скопили денег и построили.
– Первый раз слышу.
– Видно, черномазые держали все в секрете. Построили ракеты сами, а где – не знаю. Может, в Африке.
– Как же так? – не унимался Сэмюэль Тис, мечась по веранде. – А законы на что?
– Они как будто войны никому не объявляли, – мирно ответил дед.
– Откуда же они полетят, черт бы их побрал со всеми их секретами и заговорами? – крикнул Тис.
– По расписанию все негры этого города собираются возле Лун-Лейк. В час туда прилетят ракеты и заберут их на Марс.
– Надо звонить губернатору, вызвать полицию! – бесновался Тис. – Они обязаны были предупредить заранее!
– Твоя благоверная идет, Тис.
Мужчины повернулись.
По раскаленной улице в слепящем безветрии шли белые женщины. Одна, вторая, еще и еще, и у всех ошеломленные лица, и все порывисто шуршат юбками. Одни плакали, другие хмурились. Они шли за своими мужьями. Они исчезали за вращающимися дверьми баров. Они входили в тихие бакалейные лавки. Заходили в аптеки и гаражи. Одна из них, миссис Клара Тис, остановилась в пыли возле скобяной лавки, щурясь на своего разгневанного, надутого супруга, а за ее спиной набухал черный поток.
– Отец, пошли домой, я никак не могу уломать Люсинду!
– Чтобы я шел домой из-за какой-то черномазой дряни?!
– Она уходит. Что я буду делать без нее?
– Попробуй сама управляться. Я на коленях перед ней ползать не буду.
– Но она все равно что член семьи, – причитала миссис Тис.
– Не вопи! Не хватало еще, чтобы ты у всех на глазах хныкала из-за всякой…
Всхлипывания жены остановили его. Она утирала глаза.
– Я ей говорю: «Люсинда, останься, – говорю, – я прибавлю тебе жалованье, будешь свободна два вечера в неделю, если хочешь», – а она словно каменная! Никогда ее такой не видела. «Неужто ты меня не любишь, – говорю, – Люсинда?» – «Люблю, – говорит, – и все равно должна уйти, так уж получилось». Убрала всюду, навела порядок, поставила на стол завтрак и… и пошла. Дошла до дверей, а там уже два узла приготовлены. Стала, у каждой ноги по узлу, пожала мне руку и говорит: «Прощайте, миссис Тис». И ушла. Завтрак на столе, а нам кусок в горло не лезет. И сейчас там стоит, наверно, совсем остыл, как я уходила…
Тис едва не ударил ее.
– К черту, слышишь, марш домой! Нашла место представление устраивать!
– Но, отец…
Сэмюэль исчез в душной тьме лавки. Несколько секунд спустя он появился снова, с серебряным пистолетом в руке.
Его жены уже не было.
Черная река текла между строениями, скрипя, шурша и шаркая. Поток был спокойный, полный великой решимости: ни смеха, ни бесчинств, только ровное, целеустремленное, нескончаемое течение.
Тис сидел на самом краешке своего тяжелого дубового кресла.
– Клянусь богом, если кто-нибудь из них хотя бы улыбнется, я его прикончу.
Мужчины ждали.
Река мирно катила мимо сквозь дремотный полдень.
– Что, Сэм, – усмехнулся дед Квортермейн, – видать, придется тебе самому черную работу делать.
– Я и по белому не промахнусь. – Тис не глядел на деда.
Дед отвернулся и замолчал.
– Эй ты, постой-ка! – Сэмюэль Тис спрыгнул с веранды, протиснулся и схватил под уздцы лошадь, на которой сидел высокий негр. – Все, Белтер, слезай, приехали!