Самый человечный вампир
Шрифт:
— Эй, эй, эй, Симон! — положила на мое плечо руку Селена. — Его…не разбудишь Он…мертв…Ты ему уже не поможешь…
— Нет, нет…Нужно попробовать еще…ВУДУОКУС!!! Оскар! Эй, ОСКАР!!! ВУДУ…
— Он еще теплый? — спросил Марлен.
— Что? — перестал трясти мальчишку я, и повернулся к другу.
— Он…еще…теплый? — терпеливо повторил тот.
Я взял руку мальчика. Она не была холодной, как у трупа. В ней еще осталось немного тепла.
— Да, — осторожно ответил я.
— Другого
— На что ты намекаешь? — до меня стало что-то доходить…
— Симон, другого выбора у нас нет. Ты ведь хочешь вернуть его маме живым и невредимым? — сверкнул глазами Марлен.
— Живым и…невредимым? — я посмотрел на мальчишку. — Уж не хочешь ли ты…
— Да. Симон, да…именно это…
— Э, нет… — завертел я головой. — Если ты имеешь в виду именно то, о чем я подумал, то ты глубоко заблуждаешься: я этого делать не собираюсь! Даже не смотри на меня так, будто…
— Ты, что, хочешь, чтобы бедный мальчик умер? — приподнял брови колдун. — Ты действительно этого хочешь?
— О чем вы? — перевела взгляд Селена с меня на Марлена.
— О новой жизни, — туманно ответил мой друг.
— О новой жизни через смерть? — взвизгнул я.
— Он и так уже мертв, — спокойно ответил Марлен. — Тем более, Симон, я не думаю, что он бы предпочел жизнь в гробу — смерти на нашей грешной земле… — он поднял взгляд на небо, и сделал вид, будто что-то интересное там разглядывает.
— Э…Постойте! Вы, что, хотите… — испуганно пролепетала Серена.
— Это он хочет, а я, лично, против! — запротестовал я.
— Я думаю, Оскар моего мнения, — Марлен посмотрел на бледное тело мальчика. — Я думаю, он очень этого хотел бы…Он даже сам говорил…Просил… — Он кинулся ко мне, и схватил за ворот. — Ты, что, хочешь лишить меня такого способного ученика, который, к тому же, станет вампиром?!
— Пусть, лучше, это сделает Селена. Мне кажется, что она, даже, немного голодная, — оттолкнул я колдуна от себя.
— Я думаю, что он хотел бы стать твоим учеником! — категорично заявил Марлен.
— Ты хочешь навязать мне на шею неопытного мальчишку? Мне, самому не знающему жизни? — удивился я. — Ты хочешь, чтобы он так же, как и я не пил людской крови? Чтобы брал с меня дурной пример?!
— Ну, должно же быть на нашей матушке Земле два таких придурка! Ты, что, боишься конкуренции? Боишься, что он сожрет всех петухов и крыс на планете?
— Ну…нет, конечно…
— В конце — концов, ты ведь можешь спихнуть его кому-нибудь!
Какие же, все-таки, хитрые и изворотливые эти колдуны! Ведь знает же, что я не брошу мальчишку на произвол судьбы!
— Ну…Ты, вообще, прав… — опустил глаза на землю я.
— Естественно, прав! А в то время, как ты тут кокетничаешь, жизнь покидает его, он скоро окоченеет, и…тогда уже ничего не сделать…
Я с недоверием посмотрел на Марлена и Селену. Вот уж никогда не думал, что мне придется совершить это! На протяжении четырнадцати лет…Нет, это не реально!
Я посмотрел на мертвенно бледное лицо Оскара…почему мертвенно бледное?! Нет, он ведь и так был мертв!
Я пробежал пальцами по волосам мальчика, и приподнял его на руках. Посмотрел на его шею, безжизненно болтавшуюся, будто она была тряпичной.
— Давай, Симон, — прошептала Селена. — Подари ему вечную жизнь!
Я поморщился…и впился зубами в горло мальчика.
Полила красная свежая человеческая кровь. Она захлестнула все мое подсознание. В голове так и крутилось: «Что я делаю…Что я делаю…Что я делаю…» Но другого выбора у меня, все равно, не было. Слишком часто я сегодня «терял» своих друзей. И на словах, и на самом деле. Как-то не очень хотелось снова испытать это до боли знакомое чувство.
А кровь людей, оказывается, очень даже отличается от крови животных. Она намного вкуснее, слаще, питательней. Мина мне часто это говорила, но я ей не верил. Говорил, что она врет, только бы я «пошел по ее стопам».
Кожа Оскара бледнела на глазах. Теперь она почти полностью сливалась со снегом, который уже покрывала красная, отвратительная жидкость.
На мгновение я подумал, что, между прочим, это действительно, очень и очень вкусно…но потом испугался, что привыкну к этой варварской пище, и перейду на нее после этой «благой» трапезы, на которую я пошел исключительно из добрых побуждений, сколько бы я потом себя и ни ненавидел за это.
Марлен, казалось, отошел в сторону, и, хотя всячески подначивал меня на этот поступок, отвернулся, стараясь не смотреть на меня при столь непривычном деле.
Я почувствовал, что крови в Оскаре не осталось ни грамма, и, вынув из шеи мальчика зубы, вонзил их в свою руку. Из раны на запястье выступила синяя кровь. Я поднес руку к Оскару, открыл его рот пальцами правой руки, и капля моей крови угодила мальчику на язык. Я, все еще держа руку над «мертвецом», залился идиотским, нервным смехом, забыв убрать ее.
Тут же ко мне подбежали Селена и Марлен.
— Симон…Ну, что ты…Успокойся…Ус…Что ты ржешь?! Прекрати! Ты меня пугаешь! — вскрикнул Марлен не своим голосом, и, отводя меня от Оскара, закрыл ему рот, и открыл один глаз. — Зрачки пока еще, как у мертвеца. Но это ничего. Через пару минут он начнет трансформироваться, и…ДА ПРЕКРАТИ ЖЕ ТЫ СМЕЯТЬСЯ! — он зло посмотрел на меня, и мне пришлось быстренько заткнуться. Что-то не улыбалось испытать на себе первое средство от истерик…