Самый достойный отец
Шрифт:
Она налила себе немного горячей воды из чайника и попивала, пока ждала результата. Когда она пошла проверить его, то чуть не потеряла сознание от счастья. Тест был положительным. Она была беременной.
Эль быстро пописала на второй тест, чтобы проверить, но уже знала в своем сердце, что это правда. Она чувствовала изменения уже в течение некоторого времени. Она носила ребенка Форестера. Ее буквально трясло от возбуждения. Она не знала, что делать, но спрятала тесты. Эль хотела увидеть лицо Форестера, когда сообщит ему эту новость. Она не хотела, чтобы он увидел тест и сам сделал бы выводы.
Ее сердце трепетало, думая о том, как безумно он будет любить ее, когда она скажет ему.
Эль подошла к своему маленькому шкафу в спальне и вытащила сексуальную вещицу, которая у нее имелась. Это был кусочек черного кружевного белья, которое купил Форестер для нее в единственном женском магазине одежды в городе. На нем еще были этикетки, потому что первым делом по утрам он любил ее, и она всегда была обнажена. Она спала голой с ним.
Все было по-другому. Она пошла в ванную, сделала себе хороший макияж, выпрямила волосы, надушилась, и только закончила собираться, когда услышала, что Форестер поднимается по лестнице. Она быстро побежала в спальню и встала на колени. Она хотела быть коленопреклоненной перед ним, когда он увидит ее.
— Эль, — позвал он.
Она не ответила ему, молча слушая, как он снимает пальто и ботинки. Когда он вошел в спальню, то резко остановился.
— Что происходит? — прошептал он.
Его челюсть отвисла. Она знала, что он возбужден. Спереди его брюки тут же натянулись, хотя утром они уже занимались любовью. Она знала, что ему нравится кружевное белье и когда она стоит на коленях перед ним. Эль сделала все, чтобы ему понравилось. Она понажимала на все его кнопки.
— Эль, — повторил он.
Она ничего не ответила, продолжая стоять на коленях, глядя на него с такой любовью в глазах, и даже подумала, что могла бы сейчас лопнуть. А затем она приоткрыла рот, совсем немного, и облизнула свою верхнюю губу так чувственно, как только смогла.
Форестер подошел к ней и сразу начал расстегивать брюки. Он вынул свой огромный член, и она испугалась, когда увидела, каким твердым он был. Она протянула руку и погладила его, потом взяла его кончик в рот. Буквально несколько секунд она поиграла с ним языком, а затем позволила скользнуть ему в горло. Он был таким длинным и твердым, что его член моментально достиг задней стенки ее горла, она не сопротивлялась. Она обхватила его и стала ласкать, позволяя ему скользить туда и обратно, и когда он схватил ее за волосы на затылке, то подумала, что сейчас умрет от волнения. Ее киска уже покалывала от смеси похоти, желания и любви.
Это был ее мужчина. Он был ее королем, отцом ребенка, который уже рос внутри нее, и она планировала выжать его до последней капли.
— Эль, — ахнул Форестер, управляя ее головой, насаживая на свой пульсирующий член, — я кончаю.
Она посмотрела на него снизу вверх и впервые отодвинулась от его члена.
— Кончи для меня, детка. Позволь мне выпить и проглотить тебя. Кончи мне в рот.
— О, Боже, — сказал он, глядя вниз на нее, его член пульсировал в ее руке, он собирался кончить ей на лицо.
— Я ношу твоего ребенка, — прошептала она, глядя вверх на его лицо, замечая, как изменилось его выражение, когда смысл, сказанных ею слов, дошел
Она вцепилась пальцами в его твердые мышцы бедер и притянула его член обратно себе в рот.
Выражение его лица можно было охарактеризовать, как полное изумление. Он любил ее, был ею увлечен, и одновременно находился в полном изумлении от того, что она только что произнесла.
Его оргазм был таким сильным, о котором она только могла мечтать. Член пульсировал у нее во рту, и с каждым выпадом пульсировал все сильнее и сильнее. Казалось, что его тело живет своей собственной жизнью. Он не мог перестать изливаться в нее. Она проглотила все до последней капли, когда ее мужчина кончил, и она слизала все до последней капли с него и со своих губ, сожалея, что больше ничего не осталось.
Через мгновение Форестер упал на колени.
— Не могу в это поверить, — воскликнул он.
— Это правда, дорогой. Я сделала тест.
— Ты уверена?
— Я схожу ко врачу, чтобы подтвердить. Но да, уверена.
Он обнял ее и прижал к своей груди так крепко, что она испугалась, что он может сломать ее.
Затем он наклонился над ней и целовал ее долго и крепко. Это был такой страстный поцелуй, такой яркий, полный любви и тоски, что она была уверена, она запомнит его на всю жизнь.
Форестер взял ее на руки и аккуратно положил на кровать.
— Я стану отцом, — произнес он.
Это прозвучало так, словно он не мог поверить в эти слова.
Затем он опустился на нее, страстно целуя. Пока он целовал ее, она почувствовала, как его рука отодвинула ее нижнее белье в сторону. Затем его член скользнул в нее.
Сколько раз этот мужчина собирается получить оргазм внутри нее?
Глава 48
Форестер
ФОРРЕСТЕР СИДЕЛ ЗА СВОИМ ЛЮБИМЫМ СТОЛОМ в баре Гарри и осматривал посетителей. Теперь он знал их всех и чувствовал себя здесь, как дома. Он даже не мог представить, что когда-нибудь почувствует себя в Стоун-Пике, как дома, не после того, что он пережил в детстве, но в прошлом месяце город принял его с распростертыми объятиями. Он по-прежнему ежедневно общался с Лейси, Фэйт и братьями, продолжая говорить им, что скоро вернется домой, но не был уверен, когда это время наступит. Не то, чтобы на него оказывали давление. Они были в восторге, все поздравляли его с помолвкой миллион раз. Они хотели лишь, чтобы он был счастлив. Он не сказал им о ребенке, но знал, что они были бы рады. Отцовство изменило жизни Гранта и Джексона, и он предполагал, что они бы рекомендовали ему его от всего сердца.
Он с нетерпением ждал, чтобы поделиться с ними хорошими новостями. В баре шериф, мэр и несколько мужчин потягивали пиво, шериф кивнул ему. Форестер кивнул в ответ. Ему нравился шериф, несмотря не все то, что тот натворил. В глубине души он знал, что шериф когда-то был влюблен в его мать, и это стало причиной, по которой тот испытывал такие сложные чувства к вернувшемуся в город Форестеру.
Сын шерифа, Фил, и его приятели также находились в баре, Форестер был со всеми ними в нормальных отношениях, несмотря на то, что он избивал их несколько раз.