Шрифт:
Леонид Моргун
САМЫЙ КРУПНЫЙ ЭКСПОНАТ
В детстве по вечерам Дениска любил сидеть на коленях у деда и слушать его рассказы о Земле.
Почему-то дед избегал рассказывать о своих приключениях в Космосе.
Хотя порассказать он мог бы немало.
В молодости он работал на исследовательских судах.
Дениска знал назубок все книжки в пестрых обложках о походах деда на славном "Громоносце", и о его друге Кире Вейсхольте, и о другом его друге Аке Борзом.
И о предательстве капитана Стормбрейнджера, и о посадке на Жадную планету, и о стычке со стимволами, и о приключениях в Иллюзиане, и
Однако стоило попросить дзда рассказать о своих путешествиях, как он немедленно хмурился, ворчал, замыкался в себе, да так. что потом из него весь вечер слова не вытянешь.
Но старое, иссеченное шрамами и морщинами лицо его разглаживалось и словно озарялось каким-то внутренним светом, когда он начинал рассказывать о красавице-Земле, о прошлом ее и настоящем. О злобных королях и благородных рыцарях, о кровопролитных войнах, о приключениях трех мушкетеров и отважном Спартаке, о пирамидах и заколдованных замках, о многомиллионных городах и о джунглях, где водились змеи, крокодилы и обезьяны, о заснеженных вершинах гор, о тенистой прохладе лесов и о таинственном, грозном и ласковом Океане.
Иногда Дениска спрашивал: - Деда, а какое оно, море? Это много-много соленой воды, да?
И тогда дед рассказывал об огромных, величиной с добрую метеоракету, но добродушных китах, об их меньших братьях, коварных кашалотах, о Великом Кракене и о людях, которые на крохотных парусных суденышках покоряли моря, об их враге - Летучем Голландце, и об их друзьях-дельфинах.
И долго потом после этих разговоров смотрел мальчик в иллюминатор, где в бездонной космической черноте повис крохотный Красный Карлик - их маленькое неласковое солнце, искал в телескоп далекую родину предков.
Минуло время, и Дениска превратился в лихого штурмана Дена.
Теперь уже он гонял корабли по всей Галактике, водил и грузовые "трампы", и пассажирские "кабы", и исследовательские "лэбы".
Уходил за сотни светолет и возвращался домой после многомесячных странствий, осунувшийся и побледневший или загоревший под чужим солнцем. Порой по полгода валялся он по больницам после облучения, неделями в барокамерах привыкал к нормальному давлению и не расставался с гравикомпенсатором, отвыкая от перегрузок. А отдохнув с неделю дома, вновь забрасывал на плечо потрепанный ранец - и снова в рейс.
Однажды по возвращении из полета не застал он дома никого.
Умер дед, за ним схоронили мать, погибшую при аварии в порту.
Вышла замуж и улетела куда-то за Сектор сестренка. Один остался штурман Ден. Не было у него ни семьи, ни жены, ни детей.
Не успел он ими вовремя обзавестись. Как-то не до того было.
А после этого рейса на него и подавно никто бы не позарился.
Потому что после катастрофы в поясе Антропа собирали нашего Дена по кусочкам.
Ему была назначена хорошая пенсия и все льготы, предусмотренные для ветеранов. В Управлении ему предложили хорошие и непыльные должности диспетчера, смотрителя станции, лоцмана. Но Ден отказался.
Он устал от Космоса.
Ему было тридцать пять лет, но все его называли Старым Деном.
Oн и в самом деле был стар. Своими сединами и неуверенной космолетской походкой он походил на покойного деда, а опытом и рассудительностью превосходил многих старых шкиперов. Он замкнулся в себе, никого не принимал и ни к кому не ходил. Целыми днями лежал в своем доме и все думал, думал неизвестно о чем. И вот как-то раз, разложив по полочкам все свои мысли, он принял решение, собрался и отправился в Управление.
Председатель принял его радушно. Они потолковали о том, о сем. А потом Ден с места и в карьер потребовал себе путевку на Землю. Председатель сразу сник. Он попытался было подсунуть штурману другие курорты, но Ден твердо стоял на своем. Тогда председатель -сознался, что с путевками дело обстоит туго и что очередь на них занимают уже на следующее столетие.
Тогда Ден собрал свои пожитки и сел на астролайнер "Каллипсо", совершающий регулярные рейсы между Саннио и Старлайтом. В метрополии он явился в Центральный комитет союза космонавтов. Там ему повезло. Заместителем председателя оказался его однокашник Иври Смит. Спустя неделю Ден уже поднимался по трапу суперлайнера "Терра нова", и в кармане его куртки лежала путевка, курортная карта, талоны на питание и обратный билет на Саннио.
Полет длился долгие две недели. Однако пассажирам не давали скучать. К их услугам были гимнастический зал с плавательным бассейном, кино - и роботеатры, бары, дансинги и аттракционы.
Каждые два-три дня объявлялись какие-нибудь викторины, лотереи и столь же шумные празднества.
Однако к концу первой недели Ден почувствовал, что сыт по горло всем этим карнавалом. Фальшью веяло от развеселых утренников и вечеринок. Ложной и показной казалась ему заботливость штата развлекателей.
И с еще большей жадностью поглощал он книгофильмы о Земле.
Сутками не выходя из видеотеки, он грезил, лежа под колпаком гипновизора, о пляжах Гавайев и рынках Сингапура, о небоскребах Нью-Йорка и необъятных просторах африканских саванн.
По мере приближения туристического поезда к заветной цели он вместе со всеми выходил полюбоваться уникальными станциями-торами Урана, густонаселенными кольцами Сатурна, живописными венерианскими заводами и куполообразными крышами марсианских городов.
Когда они остановились на ночлег в Астрограде, главном городе Луны, Ден уже не мог заснуть. Всю ночь глядел он на большой синезеленый шар, повисший над горизонтом. И глаза его наполнялись слезами, причин которых не знал никто, да и сам он в том числе. И губы его шептали что-то, одновременно походившее и на горькую исповедь, и на признание в любви...
Утром его ждало первое разочарование. Всех отдыхающих собрали в большом зале, и чертовски хорошенькая стюардесса, нежно улыбаясь, объявила им, что правительство Солнечной системы, проявляя исключительную заботу о безопасности населения планеты и здоровье жителей иных миров, издало постановление, согласно которому жителям планеты Земля не рекомендовалось вступать в прямые контакты с инопланетянами во избежание заражения тех и других опасными болезнями, которые, возможно, бытовали как на Земле, так и в колониях. Множество бактерий, объясняла она, совершенно безвредных для землян, оказывались смертельно опасными для жителей стерильных космических поселений. И наоборот, какойнибудь безобидный венерианский грибок мог вызвать целую пандемию на Земле. Самая тщательная дезинфекция не могла дать стопроцентной гарантии безопасности, ибо многие микробы обладали способностью глубоко затаиться в организме и напасть исподтишка.