Самый лучший демон. Трилогия
Шрифт:
Он явно придерживался убеждения, что существуют только два мнения: его и неправильное. А когда явился Тхия и шавер, которого ведунье так и не удосужились представить, рогатая скотина просто подхватила Арху на руки, предварительно завернув в чей-то плащ и, ни слова не говоря, поволок наружу.
Девушка, было, попыталась сопротивляться, да куда там! Он стиснул ее своими лапищами так, что дышалось-то с трудом — не до дёрганья. Наверное, стоило на помощь позвать. Но, во-первых, ей было банально стыдно. А, во-вторых, вряд ли это к чему-нибудь привело. Кто рискнет против гвардейца выступить?
Они спустились по лестнице, и
Конь по-кошачьи повернулся, изящно выгнув шею, и обнюхал ее ногу. Ведунья сидела, ни жива, ни мертва, уверенная, что сейчас лишится конечности. Лошадь покосилась на нее таким же кроваво-красным, как и у ее хозяина, глазом, и фыркнула. Кажется, животина над девушкой откровенно потешалась.
Демон запрыгнул следом, сдвинув Арху чуть вперед. Место для этого было, потому что на коняге даже намека на седло не имелось. Видимо, зверюга управлялась силой мысли. Правда, присутствовали еще и поводья. Но поскольку ведунья даже обычных-то лошадей до дрожи в коленках боялась, то понятия не имела, зачем все эти ремни нужны. Наверное, чтобы держаться.
— Вам не холодно? — наклонившийся над ее плечом демон и, как самый заботливый папаша на свете, поправил на голове лекарки капюшон.
Честно говоря, ей было жарко. И не только от стыда. Подкладка плаща, в который он ведунью завернул, оказалось подбитой длинным и тяжелым, кажется, волчьим мехом. В таком на снегу спать можно — не замерзнешь.
Но до ответа Арха не снизошла. В конце концов, ее самым наглым образом похитили из собственного дома. Мало несчастной лекарке стрессов было за последнее время?! Называется: «Вы не волнуетесь? Тогда мы идем к вам!».
Молчание ее проигнорировали весьма красноречиво. Примерно так же, как она не заметила вопроса хаш-эда. Демон просто разобрал поводья и тихо свистнул. Коняга двинулась вперед. Арха завизжала. Рогатый хмыкнул. Ведунья заткнулась, прикусив губу едва не до крови.
— Не бойтесь, мистрис Арха, я же тут, — шепнул на ухо демон не без солидной доли здорового ехидства.
Прекрасно понимал ведь, гад, что это-то ее особенно пугало.
Но потихоньку и страх начал проходить. Ей было тепло, уютно. Главное, вниз не смотреть, а то уж больно высоко. Сначала ведунью нервировало, что демон оказался слишком близко. Ей пришлось выбирать: или сидеть прямо, словно она палку проглотила. Или расслабиться и опереться спиной о грудь рогатого. Но в любом случае его руки были по обеим сторонам от девушки. Такая вот живая ловушка.
Поэтому, Арха быстро на все наплевала и устроилась поудобнее. В конце концов, она даже задремала в меховом коконе, слушая, как под черным кителем бьется сердце демона — размеренно, успокаивающее. Кстати, плащ он ей свой отдал.
— Арха, просыпайся, приехали.
Чье-то теплое дыхание щекотало щеку. Девушка протестующе замычала, зарываясь носом в развалы слегка пахнущего мускусом меха. Ей было неинтересно, кто и куда приехал. А вот то, что она, наконец, спала, волновало и даже очень. Ведунья предпочла бы остаться в этом состоянии. Она хотела было послать всех во Тьму, но уже и сама проваливалась в нее.
— Ладно, маленькая, спи, — сквозь сон ей послышался чей-то тихий смех. В ответ в груди колыхнулось легкое неудовольствие, но тут же пропало. — Тебе и так досталось сегодня…
Получив разрешение и поняв, что требования немедленно проснуться ей уже не грозят, Арха со спокойной совестью собралась отбыть из этого мира, но что-то не давало. И дело было не в том, что девушку куда-то несли. Это было даже приятно. Что-то другое беспокоило… Но она слишком устала, чтобы решать даже простейшие задачи.
Плащ у ведуньи попытались отобрать, но она не дала. И снова послышался тот же самый смешок, совсем не обидный. С девушки сняли ботинки и оставили в покое. Но все равно что-то было не так, неправильно. И тут даже не эхом, а отголоском эха она снова услышала: «Ладно, маленькая, спи…». Только на сей раз голос звучал не извне, а в ее собственной голове. У ведуньи глаза сами собой распахнулись.
«Маленькая? Маленькая?! И что это было?» — ехидно поинтересовался голос разума.
Лекарка резко села. На постели. На громадной такой постели, которая вдвое превышала ее собственную как в длину, так и в ширину. Спасибо еще, что очнулась ведунья на покрывале, укутанная в тот же самый мех. Правда, руками она обнимала подушку в ярко-красной наволочке из вполне натурального шелка. Кстати, на ощупь она оказалась противная — холодная и скользкая. И подушек этих тут было штук десять.
Еще в комнате имелся комод, столик, два кресла — и все. Ну, не считая камина. Здорового, в пол стены. В его зев Арха могла бы пройти, лишь слегка пригнувшись. Каминную полку подпирали два мраморных крылатых единорога, каждый ей почти по грудь. А на столике в низкой вазе, похожей на миску, лежали цветы со срезанными ножками. Живые розы, посередине зимы! Но они были самые настоящие, даже аромат чувствовался.
Ведунья сползла с кровати и, прихрамывая, проковыляла к окну, отодвинув тяжелую, бархатную штору. За стеклом был засыпанный снегом сад. Он посверкивал и искрился под светом фонарей, стоящих вдоль расчищенных дорожек. И ни души, ни звука, кроме тихого потрескивания дров в камине.
Практически бесшумно открылась дверь. Арха и не услышала, как ее открыли. Скорее, заметила движение краем глаза. Резко повернулась, едва не брякнувшись — поврежденная щиколотка девушку снова подвела.
На пороге стояла невысокая бесса в чистом переднике и накрахмаленном ушастом чепце. При виде ее у лекарки возникла только одна ассоциация: нянюшка. Не прислуга, не няня или нянька, а именно нянюшка. Губы у старушки были сурово и строго поджаты, а глаза… Ну, добрые — по другому не скажешь. Хотя смотрела она на ведунью несколько удивленно и, даже, настороженно.
— П-простите, — промямлила Арха, чувствуя себя воровкой, застуканной на месте преступления, — а вы не подскажите, где я?
— В спальне для гостей, — вежливо пояснила старушка.
— Для гостий? — решила уточнить лекарка.
— Для гостей, — не сдавалась бесса.
— А в более глобальном, так сказать, географическом смысле, вы не могли бы описать мое месторасположение?
Иногда Арха такие фразы выдавала, что сама поражалась своему богатому словарному запасу. Обычно это у нее от волнения бывало. Хотя взволнуешься тут, когда тенденция открывать глаза и не понимать, где находишься, превращается в норму.