Самый лучший пионер
Шрифт:
— Буду счастлив избавить вас от этого бремени!
Дошли до гаража, хозяин открыл дверь и выгнал серенький «Москвич» о четырех фарах.
— Экспортный? — проявил я свои невеликие знания.
— Экспортный! — кивнул дипломат.
— Вроде работает, — пожал я плечами. — Мы берем! Вам залог оставить?
— К писателям у нас отношение особенное! — с улыбкой покачал головой дедушка, и мы пожали руки.
— Тогда вечером к вам приедет мой отчим, у него есть права и все документы. Анатолий Павлович Судоплатов.
— Судоплатов? —
— Судоплатов! — подтвердил я.
Дед жеванул губами и кивнул:
— Что ж, мой номер у вас есть, буду ждать.
— Спасибо!
И мы с Филом пошли к дожидающемуся нас такси.
— Наглеть — так наглеть! — хлопнул я в ладоши, заставив фарцовщика подпрыгнуть от неожиданности. — Надо шубы — одну маме, одну девочке Тане.
Сойке дарить не буду — это уж явно перебор.
— Тоже в долг? — правильно понял Фил.
— До той же даты, — кивнул я. — Ремонт — штука такая, что «свободную» пару тыщ я бы лучше отложил на всякий случай.
— Го! — одобрил он, попросил шофера отвезти нас на «склад» и предупредил. — Но норки сейчас нет.
— Харя треснет! — фыркнул я. — Норку муж должен покупать, вот, накопит за годик, а эту зиму проходит в… В ком?
— Не помню, — признался Фил. — Там посмотрим.
Открыла нам в этот раз крашенная хной кудрявая симпатичная девушка лет девятнадцати. Из общего с предыдущим «хранителем» — китайский шелковый халатик. Стройные ножки и притягивающее взгляд декольте — в наличии.
— Это Вилка! — представил девушку Фил.
— В жопе твоей вилка! — некультурно ответила зевающая "хозяйка". — Виталина!
— А раньше быть Вилкой тебе нравилось! — подколол фарцовщик, как к себе домой протопав внутрь и рухнув на хозяйскую кровать. Уткнувшись лицом в подушку, шумно потянул носом.
— Какой ты мерзкий! — сморщившись, припечатала она его и уделила внимание разувающемуся мне. — А ты Сережа?
— Сережа! Очень приятно! — запоздало кивнул я.
— Хорошенький! — немножко вогнала она меня в краску. — Это я для тебя те коробки собирала?
— Для меня, — подтвердил я.
— Отцы лицо не разбили? — хихикнула она.
— Пока цело! — развел руками я.
— Запиши чего писатель выберет на меня, — открыл кредитную линию Фил, поднимаясь с кровати. Сунув ноги в кроссовки, заявил «хранительнице»: — Мне к Верке пора!
— Мне-то что? — буркнула она, закрывая за ним дверь. — Тебе чего нужно? — спросила, проходя в комнату.
— Шубу на женщину примерно твоих параметров и шубу девочке тринадцати лет, худой, вот такого роста, — показал себе на переносицу — Таня как-то внезапно подросла с момента нашей первой встречи. Чуть выше стал и я, но не настолько — у нее «база» была меньше и девочки в принципе растут чуть быстрее. — Стоп! Женщина будет беременной вплоть до поздних сроков, — уточнил я.
— Братик или сестренка? — улыбнулась Виталина, направляясь к одному из шкафов.
— Не знаем пока, — развел я руками.
— Тоже шуба нужна будет?
— Уже есть, мою будет детскую донашивать, там овчина в два пальца — хоть в снегу ночуй!
— У меня такая же была! — захихикала Виталина. — Смотри!
И достала висящее на плечиках кислотно-леопардовое синтетическое ублюдище.
— А сама бы в таком ходила?
— Нет конечно! — фыркнула она. — Просто проверка на дурновкусие! — подмигнула и достала следующий экземпляр. — Эта — за триста! У кого деньги есть норку хотят, в сторону кролика и не смотрят. Лежит тут уж два месяца, не знаю, куда её девать, а маме твоей как раз по размеру на живот будет. Да и по цвету шапке, которую ты раньше брал, подходит.
Все-то мы знаем — кто что и когда брал.
— А у вас тут типа сменное дежурство с тем дядькой? — спросил я, принимая предмет гардероба для внимательного осмотра.
— Тоже мне "дядька", он мой ровесник! — фыркнула Виталина и подтвердила. — Да. Я тут со среды по пятницу, но ты на меня первый раз попал.
— Надо чаще на тебя попадать! — решил я. — Эту беру, вроде хорошая.
— Она вот тут, изнутри, смотри, обшита дополнительно — чтобы не продувало, — обидно проигнорировала она «пионерский» подкат.
А чего ты ждал, пи*дюк тринадцатилетний?
— Это хорошо, — одобрил я.
Дальше выбрали хорошенькую белую шубку для Тани за четыреста — даже здесь детское дороже, ну никакой совести у торгашей. За тридцатку докупил пушистые кроличьи же варежки в цвет шубки.
— А тебя за то что ты к нам ходишь из Союза не попрут? — ехидно улыбнулась девушка, упаковав все в бумагу и вручив мне.
— А я же к вам не просто так хожу, а с целью перевоспитания несознательных элементов! — выкатил я заранее приготовленную отмазку.
— И как, перевоспитываемся?
— Пока не очень, — грустно вздохнул я.
— А как у тебя, уж прости, ребенка, получается такие песни сочинять? — задала она платиновый вопрос.
— А фиг его знает, само как-то, — развел я руками.
— Просто жуть берет — или «дважды два четыре», или вот это вот Зыкинское эй-ухнем! — весьма фольклорно ухнула Виталина. — Тебе как будто или семь, или шестьдесят семь!
— Мне может быть сколько угодно, главное — настроиться, — пояснил я. — А пишу то, что в эфир пускают и на пластинки «заливают».
— Так ты приспособленец! — осуждающе покачала головой фарцовщица.
— Просто на заводе х*ярить не хочу, — пожал я плечами.
Виталина схватилась за живот и заливисто расхохоталась. Нечаянно попал в по-хорошему уязвимое место?
— Иди, пионер! — успокоившись, она вытерла слезинку и открыла дверь. — И приходи — в среду, четверг или пятницу, выбрать помогу, а то что эти мужики понимают?
И, прежде чем я успел придумать ответ, закрыла дверь.
Это сигнал? Я же «хорошенький», верно? Ага, держи карман шире!