Самый первый раз
Шрифт:
Глава 6
Брэндон так улыбался, что было ясно: он от нее не отстанет.
— Ладно, — проворчала Пейдж. — Но учти, мне это совсем не нравится.
— У тебя все получится. — С довольным видом он потер руки. — Встань рядом и повторяй за мной.
На словах все было так просто, а для него и на деле: он был отличный танцор. Но Пейдж никак не могла заставить ноги слушаться приказов мозга. Брэндон делал шаг влево, она — вправо, врезаясь в него; он шагал назад, она — вперед. Через двадцать минут бесплодного топтания, когда она умудрилась снова наступить ему на ногу,
— Ты надо мной издеваешься или у тебя правда такие проблемы с координацией?
— Я же говорила, я безнадежна.
Он потер подбородок:
— Я думаю, твоя проблема в том, что ты слишком стараешься. Расслабься.
— Тебе легко говорить, ты-то отлично танцуешь.
— Ну, знаешь, я ведь не родился с этим умением.
Ей однозначно понадобится в разы больше практики, чем ему. К тому же она постоянно отвлекалась, глядя, как он двигается — так легко и изящно, что Пейдж не могла отделаться от видения Брэндона, сидящего на лошади.
Или голого.
— Смотри на мои ноги, — сказал он. — И постарайся расслабиться. Танцы вроде как для развлечения придумали.
Из-за того, что он постоянно прикасался к ней, она думала совсем о других видах развлечений, которым она с удовольствием предалась бы вместе с ним. Его рука придерживала ее за плечи или лежала на пояснице; их бедра сталкивались, когда она делала шаг не туда. И еще она постоянно вспоминала утренний поцелуй и сгорала от желания повторить его. Брэндон же, похоже, принял ее требование остаться друзьями, и это одновременно успокаивало и раздражало ее. Она хотела знать, что страдает не одна, что все эти прикосновения для него так же мучительны, как для нее.
Где-то через час он вытер лоб рукавом, присвистнул, стащил рубашку и бросил ее в кузов.
О господи.
Он был совершенен. Загорелый, мускулистый… великолепный. Дорожка светлых волос убегала за пояс джинсов, и Пейдж едва сдержалась, чтобы не провести по ней рукой. И он предлагал ей расслабиться? Да она едва дышала! У нее только что слюна по подбородку не бежала! На всякий случай она провела по нему рукой.
— Давай попробуем еще раз. Встань за мной и следи за ногами.
То есть он предлагал ей безнаказанно есть его глазами. Она тихонько вздохнула. Брэндон оглянулся на нее:
— Ты следишь?
Она подняла мутный взгляд на его лицо:
— Что?
— За ногами следишь? За моими ногами?
А он что-то делал ногами? Она была слишком занята, чтобы заметить: смотрела на его зад.
— Извини, я думала, ты просто показываешь.
— Положи руки мне на плечи.
Он хочет, чтобы она еще и прикоснулась к нему?!
— Зачем?
— Чтобы ты могла двигаться вместе со мной.
Он был такой высокий, что она дотянулась до его плеч, только прижавшись к нему. Его кожа была теплой, чуть влажной, под ней ходили мускулы. Если ее прикосновение как-то подействовало на него, он никак этого не показал, а вот на ней оно сказывалось определенно.
Он начал шагать, и ей пришлось повторять за ним. Пока все получалось… Но вот он сделал шаг назад, она — вперед, и они снова врезались друг в друга, так что она вжалась лицом в его спину и чуть не упала. Он быстро развернулся и поймал ее за руки.
— Ты в порядке?
— Да. — На самом деле она словно врезалась в дерево. — Давай больше не будем пробовать.
— Но у тебя только начало получаться.
— Если я еще раз так врежусь в тебя, у меня будет сотрясение мозга.
Он сложил на груди свои большие руки:
— Наверное, стоит сделать паузу.
— О да, пожалуйста! — Давай завтракать.
Пейдж втайне надеялась, что он наденет рубашку, но ей снова не повезло. Его тело настолько загипнотизировало ее, что один раз она промахнулась мимо рта и чуть не проткнула губу пластиковой вилкой. Она могла весь день сидеть и просто смотреть на него, но Брэндон был человеком ответственным, и, как только они поели, начался второй урок.
Надо признать, через час или около того она почти привыкла к виду его обнаженного торса и пьянящему запаху. Она стала реже врезаться в него и вообще перестала чувствовать себя такой безнадежно неуклюжей, как раньше. Когда она повторила всю последовательность без особенных ошибок, Брэндон заявил, что пора включать музыку. Он опустил стекло пикапа и настроил радио на кантри-волну. Проблема танцев под аккомпанемент была в том, что двигаться приходилось быстрее, и буквально через пару минут Пейдж снова столкнулась с Брэндоном и наступила ему на ногу.
— Пожалуй, без музыки было лучше, — заметил он.
Она расстроенно вздохнула:
— Без танцев было лучше. Я ужасна.
— Ничего подобного. У тебя уже получается.
— Давай ненадолго прервемся.
— Пять минут.
Пейдж упала на одеяло и закрыла глаза, чувствуя, как он садится рядом. Она открыла глаза, собираясь поблагодарить его за терпение, но увидела, как прямо на нее пикирует огромный, страшный жук. Она попыталась откатиться с его пути, но он упал на нее, как пилот-камикадзе, и запутался в ее волосах.
— Убери его! — закричала Пейдж.
Брэндон схватил ее за плечи:
— Не двигайся, я вытащу его.
Она с трудом высидела неподвижно те секунды, что он вытаскивал монстра из ее волос.
— Всего лишь стрекоза, — сказал он, показывая ей насекомое. — Говорят, они приносят удачу.
Пейдж вспыхнула. Какой дурой она выставила себя перед ним!
— Извини. Старая привычка.
Он отпустил стрекозу.
— Часто находишь насекомых в волосах?
— Теперь уже нет.
Он нахмурился.
— Наш фургончик кишел тараканами. Что бы мы ни делали, вывести их не удавалось, и я постоянно просыпалась оттого, что они ползали по мне.
Он промолчал, просто обнял ее и прижал к себе. Это случилось так неожиданно, что на глаза ей навернулись слезы, и она еле удержалась, чтобы не разрыдаться. Что же это такое? Она никогда не плакала, она была настоящим бойцом. Но возможно, она просто устала бороться? Сейчас, когда Брэндон так нежно обнимал ее, она хотела побыть уязвимой.
Пейдж положила голову ему на плечо, вдохнула его запах — солнце, воздух, мужчина… Она посмотрела ему в глаза: в их голубой бездонности можно было утонуть. Ей захотелось поцеловать его, почувствовать теплую кожу и мускулы под пальцами, и на секунду не осталось ничего, кроме этого желания. Как она могла чувствовать что-то настолько сильное к человеку, которого едва знала, который совершенно ей не подходил?