Самый-самый
Шрифт:
– Так разве я виновата? Слезы сами льются, – взглянула она на него укоризненно и опять заплакала.
– Так неужели сделать ничего нельзя? Может, есть способ какой хворь твою победить, от проклятья избавиться?
– Так папа все уже перепробовал: и докторов, и колдунов, и шаманов заморских ко мне приводил. Ничего не помогает. Только одна цыганка сказала, что слова последние мамины спасти меня могут.
– Это как же?
– Ну вроде как мысль она свою последнюю перед смертью не закончила, проклятье не завершенным осталось, значит, и избавиться от него можно. А раз сказала она «самый-самый», так и надо его, этого самого-самого найти.
– Ну и кто это такой? И как найти его?
– Так в том-то все и дело, что не знает никто, даже цыганка та не знает.
Задумался Степан, голову почесал, взгляд на Зою кинул. У той слезы с лица прекрасного прямо в реку капают.
– Так, Зоя, – сказал он решительно. – Хоть ты и принцесса, а реку портить я тебе не позволю! Надо это дело исправлять. Говоришь, нет другого способа, значит, надо найти этого самого-самого.
– Так как найти-то? Никто на такое не решается даже.
– А я решусь, – твердо сказал рыбак. – Если есть он, найду его!
– Ах, – она руками всплеснула, – мы с папой очень благодарны тебе будем, если возьмешься за это дело.
– Не просто так помогу, – Степа брови сдвинул. – Награды потребую.
– Так, что хочешь, проси!
– Замуж выйдешь за меня, если беду твою прогоню? – выпалил он и взглядом в принцессу впился.
– Замуж? – удивилась она. Уголки ее нежных розовых губ опустились. – Я же принцесса, а ты рыбак. Как такое возможно?
– Ну не хочешь, как хочешь, – махнул Степан рукой. – Значит, уеду отсюда, другие берега искать буду. А может, вообще, моряком стану. Ну прощай, принцесса.
– Стой, стой! – испуганно воскликнула она. – Я согласна. Выйду за тебя замуж, коли папа против не будет. Женихов-то у меня все равно нет. Кому плакса такая нужна? Все веселых любят.
– Ну вот и хорошо, – кивнул Степан.
*
На следующее утро в дверь избушки рыбацкой постучали настойчиво. Открыл Степан, а на пороге стражники королевские стоят. Под руки его взяли и во дворец доставили.
– Ну здравствуй, рыбак, – сказал король. Вид он имел озабоченный. На лбу и меж бровей глубокие морщины залегли.
Степан поклонился почтительно.
– Значит, говоришь, поможешь дочке моей?
– Так что же делать? Помочь надо. Там более я через дочку Вашу теперь вовсе не у дел остался. Рыбы в реке нет почти. И выбор у меня невелик. Либо принцессу спасать, либо работу другую искать.
– А взамен, значит, хочешь жениться на ней?
Степа смутился, глаза вниз опустил, кивнул.
– Так кто же не захочет? – ответил уклончиво. – Зоя девушка красивая. Да и чувствую я, сердце у нее доброе, нежное.
После этих слов король улыбнулся довольно, одобрительно. Но потом снова нахмурился, вид строгий принял.
– Ну хорошо. Отдам я дочку за тебя. Только если поможешь ей! А если нет, ждет тебя тюрьма сырая, заточение бессрочное! Потому как за слова свои отвечать надо и надежд напрасных не расточать попусту.
Степа замялся. Не очень он был уверен в успехе дела этого сомнительного. Понял, что погорячился. И в тюрьме оказаться парню молодому совсем не хотелось. Но прав был король, нечего словами разбрасываться. Неловко было сейчас отказаться, некрасиво на попятную идти, недостойно. Потому сказал Степан:
– Хорошо. Согласен я. Все свои силы положу, а Зое помогу.
Король вздохнул с облегчением. Радость, надежда во взгляде его печальном появились. Встал он с трона своего, к Степе подошел, руки ему на плечи положил.
– Ну что ж, сынок, не подведи. Собирайся в путь. Благословляю тебя на дело доброе, хорошее.
*
Вышел Степан из дворца. Что делать, куда идти, не знает. Подумав немного, решил первым делом цыганку навестить, про которую Зоя рассказывала.
– Что, рыбак, на принцессе жениться задумал? – вместо приветствия сказала хозяйка дома.
– Здравствуйте, тетя цыганка, – ответил парень. Не ожидал он с порога слова такие услышать. Застыл в дверях растерянно.
– Проходи, садись, – пригласила его старая женщина.
Из-под платка красного космы седые свисали. Лицо все морщинами глубокими изрезано. А вот глаза молодые были, ясные, большие и черные. Пытливо смотрели, изучающе.
Послушался парень, вошел, на лавку присел. Неуютно ему было под этим взглядом пристальным, угольным.
– Ну что молчишь? На вопрос мой не отвечаешь?
– Да я и не знаю, что сказать, – честно признался он. – Ни о чем таком я и не помышлял никогда. Так сгоряча вырвалось. Само собой вышло как-то. Но если рассудить, что плохого в желании-то моем? Кто ж не захочет на принцессе жениться?
– Понятно. Ну а ко мне зачем пришел?
– Так Вы же знаете про проклятье. Говорили, что помочь Зое можно.
– Можно, – кивнула цыганка. Зоя думает, что мать ее бредила. Но это не так. Поняла королева в последнюю секунду, какие страшные слова сказала, какую ошибку чудовищную совершила, захотела исправить все, да не успела. Но проклятье незавершенным осталось. Потому и избавиться от него можно, повернуть в сторону нужную.
– Так помогите, подскажите, как избавиться-то! – с надеждой взглянул Степан на цыганку.
– Так откуда мне знать. Но раз были ее последние слова про самого-самого, значит, надо этого самого-самого найти.
– Так кто же это такой?
Цыганка плечами пожала, руками развела, взгляд свой черный опустила.
– Но как же узнать? Как понять? – воскликнул парень раздосадованно.
– Ладно, рыбак, – хозяйка напротив него присела. – Давай вместе подумаем. – Карты на столе разложила. – Кого можно самым-самым назвать? Вот ты бы как ответил?