Самый темный вечер в году
Шрифт:
Будучи Тайроном Слотропом, он бы поехал туда, где никогда не появлялись ни Харроу, ни его команда. В Оклахому или в Южную Дакоту. Конечно, в одиночку пришлось бы нелегко, но он нашел бы массу возможностей совершать преступления и на новой территории. Люди, которых он мог убить, жили везде.
Он бы похудел, отрастил усы, отрезал ухо.
Любой из друзей Харроу, наткнувшись на Тайрона где-нибудь в Пьере, штат Южная Дакота, пристально бы посмотрел на него, может, и дважды, а потом бы сказал: «Нет, это точно не Билли. У Билли было два уха». По части маскировки отрезанное ухо эффективностью превосходило и тирольскую шляпу, и золотую фиксу.
И все бы точно образовалось. Жизнь вновь стала бы бессмысленной, жестокой и комичной, совсем как в романах, которыми он восхищался.
Он вышел из взятого напрокат внедорожника, держа «глок» в одной руке и пластиковый мешок с добычей из дома Редуинг в другой. Глушитель на «глок» не наворачивал. Босс хотел слышать грохот выстрелов.
Поднялся вверх по склону и занял позицию у самого гребня, на опушке маленькой рощицы.
Туман приятно холодил лицо и лысину, но при этом заглушал большую часть звуков. Он едва слышал прибой, который звучал так, будто десять тысяч людей шептались вдали.
Мыслить аналогиями и метафорами — вот оно, не слишком приятное следствие пристрастия к чтению.
«Как десять тысяч людей, шепчущихся вдали».
Не очень хорошая аналогия: чего шептаться десяти тысячам людей, собравшимся вместе?
Стоило этой аналогии засесть у него в голове, он уже не мог от нее отделаться, и она начала его раздражать. Раздражение нарастало, превратившись в беспокойство.
Мысль о десяти тысячах шепчущихся людей просто выводила его из себя.
Хватит, приказал он себе. Достаточно. Это всего лишь чертова аналогия. Она ничего не значит. Все у него хорошо. Прежняя жизнь вернулась. Он прекрасно себя чувствует. Ха-ха.
Глава 61
Они повернули к берегу, и вновь их встретил туман, только теперь он не полз к ним на маленьких кошачьих лапках, а мчался навстречу, грозный, как стая львов.
Ванесса звонила Брайану три раза, с интервалом в пятнадцать минут, чтобы передать новые указания: ее маниакально подозрительный богатый жених пытался сбить со следа команду телевизионщиков, которые могли следовать за ними и без их ведома.
Абсурдность такого подхода вроде бы подтверждала правдивость истории Ванессы, и к тому времени, когда они добрались до белых ворот, Эми уже хотелось верить, что подписание документов об опеке над ребенком — совсем не выдумка.
Даже с противотуманными фарами они едва не врезались в ворота. Туман практически полностью закрыл красные отражатели.
Когда Брайан, который сидел за рулем, нажал на кнопку аппарата внутренней связи, ему ответила Ванесса:
— От ворот вам ехать примерно полторы мили, Брай. Вещи Пигги упакованы, я поставила в ведерко со льдом бутылку «Дом Периньон». Давай поскорее с этим покончим. Я так рада долгожданному избавлению от этой маленькой уродины, что могу описаться.
Эми ранее не слышала голос этой женщины. Даже искаженный дешевым динамиком аппарата внутренней связи, он ее поразил: хрипловатый, сильный, невероятно соблазнительный.
Ворота распахнулись, они проехали, и ворота закрылись вновь. Никки зарычала.
Собака стояла позади них. Посмотрела налево, направо, потом уставилась в ветровое стекло. Зарычала вновь, тихо, горлом, словно давая понять, что не получила должной реакции, когда зарычала в первый раз.
Брайан нажал на педаль тормоза, остановил внедорожник.
— Может, ее пугает туман.
— Может, — не стала спорить Эми. — Но где же сотрудники службы безопасности, которые, по словам Ванессы, хотели просветить электроникой автомобиль, нас и Никки?
— Она ведь сказала, что до дома полторы мили. Вероятно, где-то впереди есть контрольно-пропускной пункт.
Автомобиль тронулся с места.
— Подожди, — вырвалось у Эми.
Брайан вновь нажал на педаль тормоза.
Эми повернулась, бросила Никки: «Отойди», — подтянула сумку, расстегнула «молнию», достала «СИГ П245».
— Если ты чувствуешь опасность, мы можем развернуться, — предложил Брайан. — Ворота объедем. Земля там вроде бы ровная.
— Я не знаю, что тут чувствуется. Вот и должна доверять нашей собаке.
При виде пистолета Никки перестала рычать.
— Мы знаем, что Ванесса психически нездорова. Как далеко зашла болезнь?
— Она слишком любит себя, чтобы совершить какую-нибудь глупость.
— Я исходила из того же, когда думала, брать ли с собой пистолет. Решила, что он мне не потребуется. И тем не менее держу в руке.
Он кивнул.
— Давай развернемся.
— Нет.
— Ты только что сказала…
— Что-то здесь есть. Какая-то закономерность. Я потеряла дочь, и ты потерял дочь. Моя ушла навсегда. Твоя — нет, но может уйти. Скоро.
Никки заскулила, как бы подчеркивая важность последнего произнесенного Эми слова.
— Но они хотят, чтобы мы ее забрали, — возразил Брайан.
— Что-то человеку дано увидеть, что-то — нет. В ту ночь Майкл оказался не в Аргентине, а в Коннектикуте, и я этого не знала. Охранную систему вроде бы включили, но, как выяснилось, имелась возможность ее нейтрализовать.
Туман клубился вокруг, превращаясь в мифических чудовищ.
— Богатый жених Ванессы ждет с документами, с подписанным чеком на крупную сумму, — продолжала Эми. — Но мы его не видели и не слышали. Может, его и не существует.
— Мы согласились в том, что в ее истории есть рациональное зерно.
— Сейчас закономерность выглядит четче. В Коннектикуте я только думала о том, чтобы завести себе золотистого ретривера. Если б у меня была собака, она бы предупредила о появлении незваного гостя, спасла нас.
Словно в подтверждение ее слов, Никки зарычала.
— Теперь у нас есть золотистый ретривер. И не просто ретривер.
— Это точно, не просто. Она… особенная.
— Мне позвонила умершая монахиня.