Сан-Андреас
Шрифт:
— Чёрт с ними, со всеми плюсами и минусами. Всё-таки это была прекрасная работа. Мне тюрьма нравится не больше, чем вам. И я бы на вашем месте не стал бы скромничать, как вы. — Он посмотрел по сторонам.
— Я поднимаю тост за присутствующего здесь боцмана, а также предлагаю выпить в память доктора Сингха.
— Я не настолько скромен, как вы думаете. И не имею ничего против, чтобы выпить за себя. — Маккиннон обвел всех взглядом. — Но следующим я предлагаю тост в память о Невидимке.
Вновь, уже в четвертый раз, наступила тишина. Маккиннон явно стал экспертом по этой части. Тишина была дольше и более тревожной, чем ранее. Все шестеро сидевших за столом сперва уставились на боцмана, затем в недоумении, нахмурившись,
— Вы понимаете, о чём вы говорите, Арчи? Надеюсь, что понимаете.
— Боюсь, что понимаю. Доктор Синклер, в послеоперационной палате у вас есть аптечка для лечения остановки сердца. Есть ли у вас такая же аптечка ещё где-нибудь?
— Да. В амбулатории.
— Разве вам не было наистрожайше предписано, чтобы в случае необходимости в первую очередь пользоваться амбулаторной аптечкой?
— Да, это так. — Синклер недоумевающе уставился на него. — Как, чёрт побери, вы узнали об этом?
— Узнал, потому что мозги есть. — Обычная сдержанность и безразличие изменили боцману, и он не смог скрыть своего недовольства. — После определённых событий я стал очень умным. — Он покачал головой. — Вам нет нужды объяснять мне, где я свалял дурака. Я советую вам пойти — всем вам — в послеоперационную палату и взглянуть на эту аптечку. Её там больше нет. Она — в палате А, у стола для сестер. Крышка закрыта, но замок был поврежден, так же как и печать. Так что крышка теперь открывается запросто.
Все шестеро присутствующих переглянулись, встали, вышли и тут же вернулись. Всё это происходило в полной тишине. Они были или поражены тем, что увидели, или просто были не в состоянии словами выразить свои чувства.
— Чудесно, не правда ли? — сказал Маккиннон. — Мощный радиопередатчик. Скажите мне, доктор Синклер, доктор Сингх когда-нибудь закрывался в послеоперационной палате?
— Я не могу сказать, — резко бросил Синклер, как бы не веря тому, что происходит. — Насколько известно, это мог сделать любой.
— Но он часто один ходил в эту палату?
— Да. Один. Довольно часто. Он настаивал на том, что должен лично присматривать за двумя ранеными. Это его право, в конце концов, ведь он же их оперировал.
— Всё верно. После того как я обнаружил радио — до сих пор не понимаю, что заставило меня открыть эту аптечку, — я проверил замок, который мистер Джемисон вырезал с помощью сварочной горелки, и щеколду. Они были сильно смазаны маслом. Когда доктор Сингх поворачивал ключ, вы бы не услышали ни звука, ни малейшего стука, даже если бы вы были совсем рядом. Однако ни у кого не было основательной причины скрываться буквально в двух шагах. Открыв дверь и убедившись, что оба раненых находятся под действием седативных препаратов, — а если это было не так, он быстро приводил их в соответствующее состояние, — он мог пользоваться радио в полное своё удовольствие. Не удивлюсь, если выяснится, что он пользовался им достаточно часто. Основная, главная цель радио заключалась в том, что он постоянно посылал сигналы о нашем местонахождении.
— И всё-таки я не могу поверить в это, — медленно произнёс Паттерсон, как человек, который все ещё пытается выйти из состояния транса. — Конечно, это так, должно быть, так, но, тем не менее, всё это кажется не правдоподобным. Он был такой хороший человек, добрый, прекрасный врач. Не правда ли, доктор Синклер?
— Он был превосходным врачом. Тут сомнений быть не может. Блестящий хирург.
— Таким же был и доктор Криппен, знаменитый убийца, насколько мне известно, — заметил Маккиннон. — Мне это так же кажется непостижимым, как и вам, мистер Паттерсон. Я понятия не имею, какие мотивы двигали его поступками, и думаю, мы этого никогда не узнаем. Он был очень умным человеком, очень осторожным, не полагающимся на счастливый случай, человеком,
— Их загрузили в Галифаксе, в Новой Шотландии.
— Мне это известно. Но вы знаете, откуда они поступили?
— Понятия не имею. А разве это имеет значение?
— Может и иметь. Дело в том, что мы не знаем, установил ли доктор Сингх радиопередатчик уже после того, как эти аптечки появились на борту, или же одна из них была снабжена передатчиком. Довольно рискованная вещь. Не так-то просто спрятать передатчик на борту, а кроме того, куда девать лекарства из аптечки, если она приспособлена под хранение передатчика?
— Я сказал, что не знаю, откуда поступили эти аптечки, и это действительно так, — сказал Синклер. — Но мне известна страна-производитель. Это Британия.
— Почему вы так решили?
— По маркировке.
— Много ли в Британии фирм, которые изготовляют подобные аптечки?
— Понятия не имею. Даже в голову такой вопрос не мог прийти. Аптечка как аптечка. Но думаю, что немного.
— Значит тогда можно будет довольно быстро определить источник. И я ни на секунду не сомневаюсь в том, что аптечка вышла из ворот фабрики, уже снабжённая радиопередатчиком. — Он посмотрел на Паттерсона. — Военно-морскую разведку наверняка заинтересует маршрут, по которому прошла эта аптечка на пути от ворот фабрики до «Сан-Андреаса» и какие она остановки делала по дороге.
— Наверняка заинтересуются. И им понадобится немного времени, чтобы выяснить, где она получила свою начинку. Довольно глупо со стороны наших диверсантов оставлять такие следы.
— Ничего не глупо, сэр. Просто они не думали, что это обнаружится.
— Да, пожалуй, так и есть. Скажите мне, боцман, почему вам понадобилось так много времени, чтобы решиться рассказать нам о докторе Сингхе.
— Потому что сперва у меня была такая же реакция, как и у вас. Мне пришлось затратить чертовски много усилий, прежде чем я убедился в справедливости того, что я увидел. Кроме того, вы все очень высоко ценили доктора Сингха, а никому не хочется быть вестником плохих известий. — Он посмотрел на Джемисона. — Сколько времени займет, сэр, чтобы установить на сестринском столе в палате А звонок, зуммер которого можно было бы слышать, скажем, здесь, на мостике и в машинном отделении?
— Практически нисколько, — Джемисон немного помолчал. — Я думаю, у вас есть весьма основательные причины для создания этой — как бы сказать? — системы оповещения. Можно поинтересоваться, с какое целью?
— Конечно. Чтобы сестры или сиделки, находящиеся на дежурстве в палате А, имели возможность дать нам знать, если в палату вошёл человек, которому не разрешено туда входить. Это человек совершенно не будет знать, так же как и мы сейчас, в рабочем состоянии находится передатчик или нет. Он должен будет допустить мысль, что в рабочем, он должен будет уверить себя в том, что мы в состоянии послать SOS в штаб-квартиру Королевского флота. Для немцев чрезвычайно важно, чтобы такого сигнала не было и мы остались бы незащищенными и в одиночестве. Мы нужны им, нужны живыми, так что незваный гость сделает все, что в его силах, чтобы уничтожить приёмник.