Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной
Шрифт:
Андреа подошел к королю почтительно и сдержанно, но далеко не с тем смущением, с каким час тому назад он приблизился к Луизе.
После взаимных приветствий молодой человек умолк, ожидая, чтобы король первый заговорил с ним.
Король осмотрел его с головы до ног, и на лице его промелькнула гримаса.
Правда, Андреа Беккер не носил ни бакенбард, ни усов, но у него не было также ни пудреного парика, ни косички — украшений, без которых, по мнению Фердинанда, нельзя представить себе благонамеренного человека.
Но так как королю очень нужны были двадцать
— В каком же положении наши переговоры, господин Беккер? — спросил король.
— Позвольте узнать, какие переговоры имеет в виду ваше величество?
— О двадцати пяти миллионах.
— Думаю, государь, мой отец уже имел честь осведомить министра финансов вашего величества, что вопрос этот решен.
— Или будет решен.
— Никак нет, ваше величество, именно решен. Пожелания короля равносильны приказу.
— Значит, вы пришли сообщить мне…
— … что ваше величество может считать это дело законченным: завтра в нашу кассу начнут поступать переводы различных фирм — тех, что отец пригласил участвовать в этом займе.
— А в каком размере участвует в займе сам банкирский дом Беккеров?
— Банк предоставляет восемь миллионов, и они уже сейчас в распоряжении вашего величества.
— В моем распоряжении?
— Да, государь.
— А с какого времени?
— Да хоть с сегодняшнего вечера, хоть с завтрашнего утра. Ваше величество может поручить министру финансов взять их под простую его расписку.
— А под мою можно?
— Это еще лучше; но я не предполагал, что король окажет нашему банку честь, выдав ему собственноручный документ.
— Отчего же, отчего же, сударь, я напишу его с большим удовольствием!.. Вы ведь сказали, что можно сегодня вечером?..
— Как угодно вашему величеству. Но в таком случае, государь, разрешите мне послать к отцу курьера, потому что касса закрывается в шесть часов.
— Мне хотелось бы, дорогой господин Беккер, не разглашать, что я получил эту сумму, ибо деньги предназначены для сюрприза, — продолжал король, почесывая за ухом. — Поэтому желательно, чтобы они были доставлены во дворец нынешней ночью.
— Будет исполнено, государь. Но, как я уже говорил, надо дать знать отцу.
— Вы желаете вернуться во дворец, чтобы написать ему? — спросил король.
— Менее всего я хотел бы, государь, помешать продолжению прогулки вашего величества. Достаточно будет двух-трех слов, набросанных карандашом; письмо я вручу своему выездному лакею, он наймет лошадь и отвезет его отцу.
— Можно поступить и проще: послать вашу карету.
— В самом деле, можно и так… Кучер поменяет лошадей и вернется сюда за мною.
— Это излишне. Я возвращаюсь в Неаполь часам к семи и подвезу вас.
— Государь! Это будет великой честью для бедного банкира, — сказал молодой человек, кланяясь.
— Черт возьми! Вы называете бедным банкиром человека, который за неделю учитывает мне вексель в двадцать пять миллионов и с часа на час переведет из них в мое распоряжение восемь миллионов! Я король, сударь, король Обеих Сицилии, — так, по крайней мере, говорят, — и вот заявляю вам, что, если бы мне пришлось уплатить вам на днях восемь миллионов, я попросил бы отсрочки.
Андреа Беккер достал из кармана записную книжку, вырвал листок, написал карандашом несколько строк и спросил:
— Ваше величество разрешит мне дать поручение этому человеку?
И он указал на ливрейного лакея, который проводил его к королю, а теперь, стоя в сторонке, ждал позволения вернуться во дворец.
— Разумеется, разумеется, — отвечал король.
— Друг мой, — сказал Андреа Беккер, — отдайте эту записку моему кучеру, чтобы он немедленно отправился в Неаполь и вручил ее моему отцу. Пусть он сюда не возвращается, его величество оказывает мне честь взять меня с собою.
Произнося эти слова, он почтительно поклонился королю.
— Будь у этого малого пудреный парик и косичка, ни одному маркизу или герцогу не утереть бы ему нос, — но ведь обладать всем никому не дано! — прошептал Фердинанд, а потом продолжал громче: — Пойдемте, господин Беккер, я покажу вам животных, каких вы, несомненно, никогда не видели.
Беккер последовал за королем, стараясь все время держаться чуточку позади.
Король повел гостя прямо к ограде, за которой содержались животные, по его мнению неизвестные молодому банкиру.
— Вот как! — воскликнул тот. — Да это кенгуру!
— Вы их видели? — удивился король.
— Еще бы, ваше величество, — отвечал Андреа, — я убил не одну сотню их!
— Вы убили сотни кенгуру?
— Да, государь.
— Где же это?
— В Австралии.
— Вы там были?
— Я вернулся оттуда года три назад.
— А какого черта делали вы в Австралии?
— Отец, у кого я единственный сын, очень ко мне добр; когда мне исполнилось двенадцать лет, он отдал меня в Йенский университет, а в пятнадцать отправил для завершения образования в Англию: когда же мне захотелось совершить кругосветное путешествие, отец дал на это согласие. Капитан Флиндерс как раз собирался в такое плавание, и я получил разрешение английского правительства отправиться вместе с ним. Путешествие наше длилось три года. Обнаружив вдоль южного побережья Новой Голландии несколько неизвестных островов, капитан назвал их островами Кенгуру на том основании, что обнаружил там огромное количество этих животных. Единственным моим развлечением была охота, и я с упоением занимался ею; ежедневно я отправлял на борт так много мяса, что его хватало на всю команду. Позже Флиндерс отправился с Бассом во второе путешествие, и, говорят, они обнаружили пролив, отделяющий землю Ван-Димена от материка.