Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной
Шрифт:
Генри подошел к буссоли и тут же вернулся.
— Нет, милорд, — сказал он, — и я боюсь, что мы идем прямо на Стромболи.
В эту минуту, как бы в ответ на удар грома, донесшийся с запада, впереди раздался гул, предшествующий извержению вулкана. Затем огромный столб пламени поднялся к небу и почти тотчас же погас.
Этот огненный столб взметнулся едва ли не в миле впереди них. Как и боялся Генри, судно неслось прямо на вулкан: тот, словно нарочно, зажег свой маяк, чтобы указать Нельсону
— Право руля! — закричал адмирал.
Рулевой повиновался, и судно, повернув с востока-юго-востока на юго-восток, подчинилось команде.
— Ваша милость знает, что от Стромболи до Панареа, иначе говоря, на протяжении семи или восьми миль, море усеяно мелкими островками и скалами вровень с водой? — спросил Генри.
— Да, — ответил Нельсон. — Пошлите на нос одного из ваших лучших вахтенных, к вантам одного из лучших старшин, а Паркинсону поручите наблюдать за промерами глубины.
— Я буду наблюдать сам, — сказал Генри. — Принесите свет к вант-путенсам грот-мачты. Милорд должен на юте слышать то, что я буду говорить.
Таким образом, наступило время подготовить экипаж к решительной минуте.
Нельсон подошел к буссоли, чтобы самому вести наблюдение: магнитная стрелка продолжала колебаться.
— Рифы впереди! — закричал впередсмотрящий с фок-мачты.
— Лево руля! — крикнул Нельсон.
Судно слегка повернулось к югу. Буря воспользовалась этим и ворвалась в паруса. Послышался треск; мгновение казалось, что облако наплывает на «Авангард». Затем раздался звук, подобный взрыву. Это лопнуло множество канатов, и огромный кусок паруса был унесен ветром.
— Ничего! — закричал Генри. — Это большой фок освободился от ликтросов!
— Буруны справа! — крикнул впередсмотрящий.
«Бесполезно пытаться лавировать при такой погоде, — пробормотал про себя Нельсон, — уваливание нам не удастся. Но как бы ни были близки друг от друга эти островки, между ними всегда остается проход для судна».
— Право руля! — скомандовал он.
Эта команда повергла в трепет весь экипаж. Судно шло навстречу страшной опасности. Предстояло или броситься в нее очертя голову, или взять, как говорит поговорка, быка за рога.
— Бросай лот! — раздался твердый и повелительный голос Нельсона, перекрывающий шум бури.
— Десять саженей! — откликнулся голос Генри.
— Внимание всем! — закричал Нельсон.
— Буруны слева! — крикнул впередсмотрящий.
Нельсон приблизился к ограждению борта и увидел, что морские валы яростно клубятся на расстоянии полукабельтова от судна.
Оно неслось с такой быстротой, что буруны были уже почти пройдены.
— Держи крепче руль! — сказал Нельсон лоцману.
— Буруны справа! — закричал впередсмотрящий.
— Бросай лот! — скомандовал Нельсон.
— Семь саженей! — отвечал Генри. — Но, по-моему, мы идем слишком быстро и, если буруны окажутся впереди, нам не удастся их избежать.
— Спусти марселя фока и грота! Возьми три рифа на крюйселе! Бросай лот! — скомандовал Нельсон.
— Шесть саженей! — ответил Генри.
— Мы проходим между Панареа и Стромболи, — сказал Нельсон и добавил тихо: — Через десять минут мы или спасемся, или будем на дне моря.
И действительно, вместо своего рода регулярности, что всегда сохраняет движение морских валов даже в разгар шторма, на этот раз волны, казалось, разбивались друг о друга; однако в хаосе пены, гул которого напоминал завывание псов Сциллы, виднелась темная линия, прочерченная между двумя стенами бурунов.
Это и был тот узкий пролив, через который должен был пройти «Авангард».
— Сколько саженей? — спросил Нельсон.
— Шесть.
Адмирал нахмурил брови: еще на одну сажень меньше — и корабль сядет на мель.
— Милорд, — глухим голосом сказал рулевой, — судно дальше не идет.
В самом деле, движение «Авангарда» стало едва ощутимым; если раньше он летел, уходя от бури, со скоростью одиннадцать узлов, то теперь, если бросили бы лаг, то оказалось бы, что он делает не больше трех узлов.
Нельсон огляделся вокруг. Сила ветра умерялась скалистыми островками, среди которых проходило судно, и он мог быть подхвачен только верхними парусами, если бы они были поставлены. С другой стороны, подводное течение, казалось, препятствовало ходу судна.
— Сколько саженей? — спросил Нельсон.
— Все еще шесть, — отвечал Генри.
— Милорд, — сказал понимавший тревогу Нельсона старик-рулевой, уроженец сицилийской деревеньки Паче, — милорд, с вашего позволения мне бы хотелось сказать вам словечко.
— Говори.
— Поднимается течение.
— Какое течение?
— Течение пролива. И, к счастью, оно повысит уровень воды на полфута и даже на фут.
— Ты думаешь, что течение доходит досюда?
— Оно доходит до Паолы, милорд.
— Приготовиться поднять марселя и брамселя! — закричал Нельсон.
Хотя приказ удивил матросов, они выполнили его молча, с тем бесстрастным повиновением, которое составляет первое достоинство моряков, особенно в часы опасности.
Как только приказ адмирала был повторен вахтенным офицером, вдоль мачт и коротких мачт развернулись верхние паруса — только они одни могли принять ветер.
— Движется! Движется! — радостно вскричал рулевой, который еще минуту назад боялся, что «Авангард», вместо того чтобы послушно и верно следовать намеченным путем, останется качаться на окружающих бурунах.