Сандаловое дерево

Ньюмарк Элль

— Если хотите взять какую-то книгу, не стесняйтесь, — сказала Лидия.

Я закрыла сборник:

— Спасибо. Возьму вот эту.

Глава 39

На следующий день Рашми пришла в непривычном для нее хмуром настроении.

— Эти сумасшедшие шоферы вечно гудят. Такой шум… Масурла как Дели теперь.

— Ты бывала в Дели?

— Нет. Противное место.

— Тогда откуда ты знаешь, что там шумно?

— Знаю. Там мусульмане, которые едят коров.

— Мусульмане есть и в Масурле.

— И весь день гудят.

— Уверена, водители-индусы тоже сигналят.

— Индусы не гудят.

— Ну…

— Нееет.

— Ладно.

Она

потрясла головой, немного успокоилась, и на ее лице появилась так хорошо знакомая озорная улыбка.

— Сегодня я принесла для вас очень особенную мала.

— Замечательно.

Рашми сунула руку в свой холщовый мешок и выхватила толстую оранжевую гирлянду из трех переплетенных нитей ноготков.

— Тройная мала, первый класс.

— Очень мило. Спасибо.

— Я повешу на кровать.

— Ладно.

— Гарантия на возврат денег сто процентов.

— Отлично.

— Я правду говорю, мадам. — Улыбка поблекла. — Если эта мала не поможет, мне очень вас жалко.

— Не беспокойся.

Последний шанс. Я уже подумала, что надо будет разметать постель так, словно в ней схватились два орангутанга, и для верности оставить пару сырых пятен. Все что угодно, лишь бы она успокоилась.

Рашми торжественно тряхнула головой:

— Для этой мала я приготовлю большую пуджу.

Захватив сборник стихов, я вышла на веранду, открыла книгу и… испытала разочарование — страница за страницей цветистого викторианского вздора, так раздражавшего меня в колледже.

— Романтическая чушь, — пробормотала я. Девушка влюбилась. И что? Каждый бывает мечтателем-идеалистом, но надолго ли хватит романтики, когда жизнь начнет швырять тебя на поворотах? Я подумала о Верне и Генри и поняла, что запуталась еще больше.

Пролистала еще несколько страниц — скучно, банально, сентиментально — и положила книгу на колени, закинула ноги на перила. Билли в кухне подпевал Рашми, его голосок смешивался с ее контральто, так что долетавшая до веранды версия «A Bushel and a Peck» [31] звучала крайне оригинально. Я улыбнулась, вспомнив оставшуюся в комнате Лидии ловушку для лепрекона. Улыбнулась не только из-за щенка — Билли и Лидия сложились в отличную пару. Такого поворота я точно не предвидела.

31

Неточность автора, эту песню композитор Фрэнк Лессер написал в 1950 году, в исполнении Доис Дэй она стала национальным, а затем и международным хитом.

Я побарабанила по книге, поерзала в скрипучей качалке. Билли и Рашми разразились своеобразной перепевкой какой-то индусской песенки… зазвенели браслеты. Я представила, как наша айя кружится по кухне, подхватив на руки Билли. Снова открыла книгу. Полистала. Нашла стихотворение с обращением и подписью.

Желанный мой, Луна омоет Сиянием твое лицо, Мою печальную любовь И радости кольцо. Луна накроет Нас своим крылом, И мрак отступит В эту ночь. Твоя Фелисити

Сентиментально.

А почему бы и нет? Юная Фелисити влюбилась. Наверняка она могла поставить на обложке свое имя. Писательство считалось неподобающим занятием для леди, и публикация стала бы полнейшим конфузом. Увлечения такого рода несли на себе печать принадлежности к «синим чулкам». Обычно викторианские леди издавались анонимно, но Фелисити обычной не была, и я даже удивилась немного, что она сохранила верность условностям. Удивилась, а потом поняла. Фелисити умерла. Сборник издал кто-то другой.

Река на солнце блестит, Как цепь золотая. Затейливой нитью бежит, Красотой восхищая. Но что значит все золото Мира в сравненьи С солнечным бликом В ее золотых волосах.

В ее золотых волосах? Но почему Фелисити написала любовное стихотворение женщине? И тут я вспомнила название — «Собрание Стихотворений Леди и Джентльмена, 1857».

Я прочла еще одно.

Люблю загадки и спрошу: Что за чудо нас связало, Былое с будущим смешало? Что за тайна древних лет Сбережет любовь навек? По ту сторону могилы Будем вместе, будем живы.

И еще:

Тайна ведома мне одна, Как весна стара она и юна. Я об этом так долго молил, О даре, что все злата затмил.

Фелисити и ее любовник писали стихи как послания друг другу. Я вспомнила, как Адела жаловалась, что Фелисити не показывает послания от возлюбленного. По ее словам, любовник Фелисити жил в Англии и говорил на английском, то есть был таким же человеком Викторианской эпохи, как и она. О своей беременности Фелисити сообщила ему посредством викторианской загадки, и он ответил так же. Несмотря на скандал, оба радовались беременности. Но как вся эта история стала книгой? Я вернулась к первой странице.

Вы джентльмен, И потому, Задев меня рукой, Вы отступили, Словно я сама огонь. Нужны ли правила, мой сэр? Ведь это чистая любовь.

Он ответил:

Я не свободен в том, Что должно уважать мужчине. Контракт мне воли не дает, Но сердце рамкам не подвластно. И вашей дружбе я так рад, Как ветру в жаркий день. Пусть дела нет мне до других, Однако вам признаюсь я: Я не могу дышать без вас, Моя миледи Х. И Эрос ум похитил мой. Возможно ли такое?