Шрифт:
Седая неухоженная борода, изношенная кепка, темные очки. На вид ему сорок пять, пятьдесят, шестьдесят? Точно сказать невозможно, да и он сам, как кажется, едва ли мог бы с уверенностью назвать
Ночует он в ботаническом саду среди деревьев, кустов и травы. Там у него есть своя личная лавочка, на которой он вытягивается, вместо подушки кладя под голову портфель, и спит, слушая птичий галдеж и порывы ночного ветра. Просыпаясь, он собирает свои пожитки и отправляется в торговые центры, супермаркеты и прочие места большого скопления людей. Он заходит в торговый центр, часто уже в щепки пьяный, и охрана его без проблем пропускает. Где он успел раздобыть выпивку, непонятно. Сложно поверить, что он ее просто купил в первом попавшемся ларьке. Он спускается на цокольный этаж и, подойдя к островку, торгующему мелкой электроникой и плёнками для смартфонов, завязывает с продавцом теплую дружескую беседу.
– Здорова, Саня.
– Привет, – отвечаю я, несмотря на то, что Саней зовут не меня, а его. Кажется, он всех называет своим именем.
– Представляешь, плитка тротуарная – вот такая по толщине, – говорит Саня, показывая руками расстояние сантиметров в тридцать, – Вот такая, не меньше. А этот мне говорит, что у нее срок годности шесть лет. Шесть лет! У тротуарной плитки! Вот такая толщина. Я ему: "ты чё, ошалел совсем! Какой шесть лет? Ты чё мне гуся выводишь?" Ну не может у нее шесть лет быть срок годности. Она и за тысячу лет не сотрётся. Ты по ней хоть тракторным ковшом скреби – ей хоть бы хны. У нее толщина – вот такая! Я сам видел. Иду по улице, а там строители плитку меняют. Гляжу, а она – вот такая!
– По-моему, всё же поменьше.
– О-о-о, – укоризненно и протяжно, – и ты туда же. Тоже мне гуся выводишь. С тобой всё ясно, – закончил он, словно поставив крест на моей способности рассуждать.
Конец ознакомительного фрагмента.