Санитары
Шрифт:
— Ну и хорошо. Ты, главное, народную мудрость не забывай: друзья приходят и уходят, а враги накапливаются. Держись друзей, и все будет в порядке.
— А куда это он? Натуралист, в смысле? — Димка посмотрел вслед сталкеру, свернувшему в боковой проход, мимо которого они прошли бы шагов через десять.
— Видать, берлога у него здесь запасная, — пояснил Федор. — Только смотри, болтать об этом при посторонних не стоит. Пойдем — глянешь.
Димка понимающе кивнул.
У каждого уважавшего себя сталкера обязательно имелось такое местечко, где он мог отдохнуть от суеты и забот на
Темный, неосвещенный проход перегораживала массивная металлическая решетка, сваренная из арматурных прутьев на манер двери. Свет от путевых ламп сюда не доставал совершенно, поэтому там, за решеткой, царил абсолютный, непроницаемый для взгляда мрак. Когда бауманцы подошли ближе, сталкер как раз закончил возиться с тяжелым навесным замком и с противным скрежетом отодвинул решетку в сторону.
— Надо бы смазать, а то шуму многовато, — озабоченно обронил Натуралист, взглянув на проржавевшие петли.
Димка инстинктивно напрягся, когда сталкер исчез в чернильной тьме, и торопливо потянулся к рюкзаку. Однако фонарь не потребовался — в руках Натуралиста вспыхнул свой, и в ярком пятне света сразу стало видно, что короткий, всего метров шесть, коридор заканчивается тупиком. Проход наглухо перегораживали стальные листы, приваренные к вбитым в стены штырям и покрытые толстой коркой ржавчины.
Сталкер двинулся вглубь, луч скользнул в сторону, высветив неприметную боковую дверь перед самым тупиком. Снова заскрипел ключ в замке.
— А куда вел этот проход? — почему-то громким шепотом поинтересовался Димка, не сдержав любопытства.
— В систему обслуживания вентиляционных шахт, — пояснил Олег. Его голос глухо донесся из коридора. — Потом начала нечисть пошаливать, его и заварили. Это еще до меня было, рассказываю, что сам слышал. Так вот, проход заварили, а подсобка осталась бесхозной. Здесь раньше, еще до Катаклизма, инструменты разные держали, для обслуживания станции. — Перед тем как шагнуть внутрь и исчезнуть из вида, он обернулся на бауманцев: — Извините, мужики, но внутрь не приглашаю. Сами должны понимать. Если кто посторонний появится — свистните, лады?
— Давай уж, ёханый бабай, — проворчал Федор скорее для себя, чем для Олега — тот бы все равно его не расслышал. — Еле на ногах держусь, мочи уж больше нет бродить по чертовым перегонам. Быстрее бы до станции добраться… А ты как, Димон? Можешь еще палками шевелить?
— Как будто есть выбор, — невесело усмехнулся Димка, прислонившись плечом к стене. От усталости его давно уже пошатывало, и чувствовал он себя не лучше напарника. К тому же в окружавшем полумраке было неуютно, и Димка невольно потянулся за автоматом, отщелкнул магазин, проверил
— Слушай, Федь, — нарушив тягостное молчание, заговорил парень, — а что у тебя за картечь в патронах? Бьет, как из пушки. Оборотня чуть пополам не порвало.
— Будешь себя прилично вести, научу, как правильно патрон снаряжать.
— Я же извинился, Федь.
— Пацан, здесь не столько рассказывать, сколько показывать надо, — вздохнул Федор, тоже борясь с усталостью. Он отстегнул флягу от пояса и жадно приложился к горлышку. — Сушняк, как с перепоя. Будешь? Как хочешь. А насчет патронов… Вернемся домой, в слесарке продемонстрирую.
— А если коротко?
— Если коротко, то связываю картечь капроновой нитью. Старый способ, известен еще до Катаклизма. Странно, что ты не знаешь. Надрезаешь картечины и насаживаешь их на куски ниток длиной сантиметров по десять или чуть больше, в зависимости от того, какая площадь поражения тебя устроит. Свободные концы ниток связываешь в общий узел. Укладываешь картечь в патрон. Узел нужно располагать сверху, чтобы не запуталось ничего и не перегорело от пороха при выстреле. Вот и все, получаешь так называемую согласованную картечь. О нюансах потом расскажу…
— A-а, понятно… Я вот думаю, Федь… Как он умудрился сюда добраться, через все посты?
— Как, как… каком кверху! Кроме прямого пути по перегонам, есть и обходные. Не обязательно ведь переть напролом.
— Понятно, — Димка задумчиво кивнул. — На Курской, видимо, он обходного пути не нашел.
Федор вяло скинул рюкзак, присел, пошарил в кармашках.
— Как вспомню, что пачка в сушилке так и осталась, так сердце кровью обливается! — пожаловался он.
— Все равно ведь намокли.
— Это не беда, Димон. Просушить не проблема. Кто-то из курских наверняка уже смолит моими папиросами, чтоб ему поперек легких встало. Если бы чертов Званцев не торопился нас так выпроводить, как чумных… Ничего, у меня запасная пачка есть.
Щелкнула зажигалка, на секунду высветив изнуренное, какое-то поблекшее лицо Федора. Прикурив, он даже зажмурился от наслаждения, выпуская первую струйку дыма. Черты лица умиротворенно разгладились. Димка даже позавидовал. Он тоже, конечно, пробовал курить, редко кто из парней не пробовал — в метро не так уж много развлечений. Но, во-первых, хорошие папиросы — удовольствие дорогое, а во-вторых, у Димки процесс просто не пошел — его крайне болезненно выворачивало наизнанку от малейшей затяжки.
Вспомнился вдруг этот шипящий вой: «Пууусссстии». Парень вздрогнул, словно снова услышал его наяву. Куда он пытался попасть, этот несчастный мальчишка? Куда так рвался и каким должно быть отчаяние, чтобы ломануться прямо на вооруженных людей? Скорее всего, он уже не соображал, что делал. Непостижимое, пугающее превращение в зверя не могло не затронуть рассудка.
Загремела дверь в тупике, послышались шаги. Без своего объемистого рюкзака и автомата на плече, лишь с пистолетом в набедренной кобуре, Натуралист выглядел как-то непривычно, словно оставил в берлоге не снаряжение для выхода на поверхность, а неотъемлемую часть самого себя.