Санкция на жизнь
Шрифт:
— Два долга? — настороженно уточнил Егор. Монитор был развернут к нему тыльной стороной, и он не мог видеть, что на нем высвечивается.
Зато Лабур прекрасно видел странный взгляд жены.
— Два долга, Егор, — кивнула она, занося палец над помигивающим алой подсветкой сенсором, стартующим ввод препарата. — Давно нужно было это сделать. Я боялась. Не верила, что ты окончательно превратился в чудовище.
«34… 33… 32…»
— Это я превратился в чудовище? — взвился Лабур, силясь разглядеть, что на экране. — Ты крупно ошибаешься, ненаглядная! Это мир обезумел! А такие, как я, — скудные остатки здравомыслящих особей…
— Возможно, я и впрямь ошибаюсь, — перебила она. — Но я все же исполню два этих долга, пока не поздно. Первый – избавлю общество от угрозы…
— Какое общество? От какой угрозы? Что за подростковый пафос ты несешь, тюкнутая службистами идиотка? Разуй свои кукольные глазки! Все вокруг давно рухнуло!
— Еще нет. Но такие, как ты… здравомыслящие особи… могут одним нажатием на гашетку отправить в небытие пару миллионов людей.
«20… 19… 18…»
В глазах Егора мелькнул испуг. Он осторожно потрогал трубку возле локтя, по которой ползла змейка прозрачной жидкости. Растерянно поморгал и попытался пережать пальцами упругую пластмассу.
Жидкость достигла иглы и безжизненной прохладой потекла по вене.
От неожиданности он даже не догадался просто-напросто вырвать трубку из руки…
— А второй долг – перед самой собой, — сказала Вера, продолжая по инерции давить на мерцающий сенсор. — Я давно хотела потребовать суд расторгнуть наши супружеские отношения. Теперь это будет сделать гораздо проще.
«7… 6… Закройте все приложения. Аварийный перезапуск через 5 секунд… 4…»
Егор наконец вышел из ступора.
Он рванул трубку со всей дури. Отшвырнул от себя толстую иглу. Перехватил руку выше локтя, словно хотел задержать кровь, несущую к сердцу смертельную дозу морфийного блаженства.
— Глупая сучка…
«2… 1…»
Изображение на растре дернулось и исчезло.
Егор увидел сквозь наползающую на сознание пелену, как в палату врываются врачи и отшвыривают улыбающуюся Веру от перезапущенного терминала.
— Считай это моим заявлением на развод, — донесся ее голос. Раскатистый, словно во сне. Он ведь так часто видел ее во сне все эти годы…
— Перекачку! Срочно! — закричал кто-то в белом халате. — Дефибрилл… куба тетрахл… останавлива…
Биогель приятно холодит кожу.
Эти елейные прикосновения похожи на шепот вакуума за бортом во время долгого патрульного рейда. Складывается ощущение, будто кто-то хочет донести из межзвездной пустоты нечто важное, посылая в эфир сигнал на запредельной частоте.
А мы его не слышим. И даже ежесуточные три минуты тишины не позволяют пилотам и диспетчерам уловить далекий голос, несущийся из глубин космоса…
Внезапно Егор почувствовал боль. Резкую обжигающую боль, раздирающую тело изнутри, комкающую гербарий из нервов и артерий! Такое спокойное миг назад пространство дохнуло жаром, опалившим волосы, брови, ресницы и моментально помутившим рассудок.
А затем он увидел перед собой двойную звезду… Так близко, что нестерпимый свет мгновенно ослепил его.
— …еще полтора…
Звезда пылала в стылой пустоте двойным маяком.
Одно солнце стремительно сближалось с другим, несущимся навстречу.
И девятнадцать миллиардов душ готовы были вспыхнуть в этом неминуемом аду.
Глава 6
Допуск соответствия
Солнечная система X. Граница сферы нейтралитета
Переучиваться всегда трудно. Гораздо проще постигать азы мастерства с нуля, когда приобретенные ранее навыки не довлеют над сознанием и рефлексами и не приходится ломать старое для постижения нового.
Когда Стасу сообщили, что ему предстоит управлять боевой машиной, он был ошарашен.
Обычно военные пилоты готовились годами в училищах, проходили подготовку в различных учебных центрах сначала на Земле, а затем в космосе под чутким контролем санкционеров. Курсанты изучали устройство конкретной машины, на которой предстояло летать, тактику ведения атмосферного и пространственного боя, военное ремесло, психологию, спецнавигацию и кучу других предметов. А главное – практика и еще раз практика. Тренажеры, бесконечные летные часы с инструктором и без, отработка действий в чрезвычайных ситуациях…
Но чтобы взять и посадить за неделю гражданского пилота – пусть даже опытного и хорошо обучаемого – за штурвал боевого истребителя… К тому же – не просто пилота, а бывшего антисоца с незавидным прошлым…
Нонсенс. Если не элементарная глупость со стороны командования…
После нескольких серьезных столкновений с Игреками возле Сатурна их с Уинделом перевели на борт ударного авианосца «Данихнов». Ученого упекли в один из многочисленных «ящиков» – закрытых исследовательских лабораторий, а Стаса передали в ведомство отдельного гвардейского авиакрыла российского сектора СКО.
Нонсенс? Однозначно.
Его несколько часов мурыжили санкционеры-безопасники, прессовали военные, обрабатывали психологи, а затем сообщили, что он зачислен в спецгруппу пилотов, среди которых оказалось еще несколько бывших гражданских. Именно бывших, потому что в течение суток их представили к званию младших лейтенантов российского сектора СКО, подвели под присягу и навинтили погоны. Разве что обмыть не дали.
Нонсенс? Еще какой, блин! В течение каких-то двадцати четырех часов ты курсант, а потом – бах! — и уже офицер. Получи, распишись, запей…
Но главное – другое. Фамилия Стаса ни у кого не вызвала подозрения. Словно бы все санкциры вдруг махом забыли, что он был по самые уши замешан в нацбезовских делах, уличен в связях с запятнавшими себя военными и вообще числился первым незапланированным гостем в Солнечной Y, которого извлекали с сопредельной территории с такой помпой, что аж спровоцировали предпосылки к глобальному конфликту… Ничего этого будто бы никогда не происходило. Во время допросов, тестов, медицинских и социальных проверок ни один санкцир и слова касательно сих прошлых заслуг Стаса не проронил. Лишь пару раз его пожурили за пребывание в комплексе для душевнобольных на Хароне, старательно обходя особые условия, причины и обстоятельства, из-за стечения которых, собственно, Нужный с Уинделом и загремели на зону.