Санта-Хрякус (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева)
Шрифт:
– НЕ ТЕБЕ УЧИТЬ МЕНЯ, В ЧЕМ ИМЕННО ЗАКЛЮЧАЕТСЯ ДУХ СТРАШДЕСТВА.
– Да, хозяин, да, конечно. Прошу прощения. Но ведь ей будет только лучше! Она очнется там, где светло, тепло, приятно, играет музыка, и всякие там ангелы склонятся над нею… – Смерть замер.
– А, ЗНАЧИТ, В САМУЮ ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ ПОЯВЯТСЯ АНГЕЛЫ? С ТЕПЛОЙ ОДЕЖДОЙ И ГОРЯЧИМ ПИТЬЕМ?
«О, боги, – подумал Альберт. – Хозяин снова в странном расположении духа».
– Э… нет, не совсем в последнюю минуту, хозяин. Не совсем.
– НУ?
– Скорее после последней минуты. – Альберт смущенно закашлялся.
– ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ, ПОСЛЕ ТОГО КАК ОНА…
– Да, хозяин. Так положено, я не виноват.
– НО ПОЧЕМУ ОНИ НЕ МОГУТ ПОЯВИТЬСЯ РАНЬШЕ? У АНГЕЛА ДОСТАТОЧНО БОЛЬШАЯ
– Не могу сказать, хозяин. Полагаю, люди… они считают, что так более правильно, лучше… – Альберт вдруг замолчал и нахмурился. – Знаешь, хозяин, я вот сейчас как следует подумал над этим, по-моему, это полный…
Смерть опустил взгляд на лежащую в сугробе крохотную фигурку, а потом коснулся пальцем жизнеизмерителя. По стеклу пробежала искра.
– Хозяин, нельзя… – беспомощно пролепетал Альберт, чувствуя себя очень виноватым.
– МОЖНО. САНТА-ХРЯКУСУ МОЖНО. ОН ВЕДЬ РАЗДАЕТ ПОДАРКИ, НЕТ ЛУЧШЕГО ПОДАРКА, ЧЕМ БУДУЩЕЕ.
– Да, но…
– АЛЬБЕРТ.
– Понял, хозяин.
Смерть поднял девочку и зашагал к выходу из переулка.
Снежинки падали ласково, словно ангельские перья. Смерть вышел на улицу и увидел две пробиравшиеся через сугробы фигуры.
– ПЕРЕНЕСИТЕ ЕЕ В ТЕПЛОЕ МЕСТО И НАКОРМИТЕ ХОРОШИМ УЖИНОМ, – приказал он, передавая свою ношу одному из мужчин. – И УЧТИТЕ, Я ВЕДЬ ПРОВЕРЮ.
После чего он развернулся и исчез в вихре снега. Констебль Посети посмотрел на сверток у себя в руках, а потом – на капрала Шноббса.
– Что все это значит, капрал? – Шноббс откинул край одеяла.
– Чтоб я сдох, – покачал головой он. – Похоже, сегодня ночью нам предстоит заняться благотворительностью.
– Ну надо же, сунул ребенка в руки абсолютно чужих людей и удрал! Все мы умеем быть такими благодетелями…
– Перестань ныть, в штаб-квартире полно жратвы, – миролюбиво откликнулся Шнобби.
Он испытывал необъяснимое, но твердое чувство, что именно так и нужно поступить. Он помнил человека в гроте, но почему-то никак не мог вспомнить его лицо. Точно так же он не мог вспомнить лицо человека, передавшего им девочку. Значит, это был один и тот же человек.
Прошло совсем немного времени, как вдруг зазвучала приятная музыка, все озарилось ярким светом и у дверей табачной лавки возникли два обиженных ангела. Альберт бросался в них снежками, пока они не убрались.
Гекс очень беспокоил Думминга Тупса. Он не знал, как работает машина, хотя все остальные считали, что уж кому-кому, а Думмингу Тупсу это точно известно. Ну да, конечно, он знал, как работают ее отдельные части. К примеру, пресс для выжимания, позаимствованный из прачечной, отвечал за переработку данных, которые Гекс использовал для решения той или иной задачи. Проблема превращалась в цифры, цифры тщательно перемалывались и превращались в решение проблемы – примерно таков был ход мыслительного процесса внутри Гекса. Но с чего вдруг машине понадобились маленькие картинки на религиозные темы, да еще в таком количестве? Причем он попросил их сразу после того, как обзавелся мышью. Вроде бы эта мышь ничего не делала, но стоило только не покормить ее сыром, как Гекс наотрез отказывался работать. А бараньи черепа? Муравьи иногда бегали по ним, но с какой целью?
Больше всего Тупса беспокоило то, что он мог стать так называемой «жертвой грузового культа». Он читал об этом в одной книжке. Затерянный в океане остров, где живут очень безграмотные [18] и крайне доверчивые [19] люди, посещает торговое судно. Начинается бодрый процесс обмена товаром: с одной стороны – жемчуг и кокосовые орехи; с другой – стеклянные бусы, топоры, венерические болезни и прочие блага цивилизации. Затем корабль уплывает, а жители острова еще долго сооружают из бамбука огромные корабли в тщетной надежде еще раз привлечь волшебный груз. И это естественно – ведь они настолько безграмотны
18
Безграмотность – состояние, в котором человек не знает, что такое местоимение, и не умеет извлекать квадратный корень из двадцати семи целых четырех десятых. Зато знает кучу всякой ерунды, а в частности: какой из семидесяти практически неотличимых друг от друга видов лиловой морской змеи ядовитый; как обработать смертоносную мякоть дерева саго-саго, чтобы приготовить питательную кашу; как предсказать погоду по поведению древесного краба-взломщика; как управиться с лодкой в безбрежном океане при помощи кусочка веревочки и глиняного изображения дедушки; как извлечь необходимые витамины из печени свирепого ледяного медведя – ну и всякие подобные мелочи. Как ни странно, все образованные люди прекрасно знают, что такое местоимение, но понятия не имеют о саго-саго.
19
Доверчивость – точка зрения на мир, вселенную и место в ней человека, разделяемая только наивными людьми, а также наиболее способными и передовыми математиками и физиками.
Думминг Тупс создал форму Гекса, и лишь потом до него дошло, что создал он ее в Незримом Университете, где границы между реальным и нереальным практически не существует. И у Думминга возникло сильное подозрение, что все они воплощают в жизнь некий неведомый замысел.
И одному только Гексу ведомо, что это за замысел.
Взять, например, электричество. Дело было вскоре после того, как Гекс попросил принести мышь.
Тупс гордился тем, что знает об электричестве практически все (во всяком случае, практически все, что известно). Они отчаянно терли шарики и стеклянные стержни, пока Адриан не прилип к потолку, но все их старания не произвели на Гекса ни малейшего впечатления. Тогда они наловили кучу кошек, привязали к вращающемуся колесу и стали тереть ими о янтарные шарики, пока все вокруг не пропиталось этим электричеством. Целых несколько дней факультет высокоэнергетической магии содрогался от электрических разрядов, грохот и кошачий мяв стояли несусветные, однако ни капли из добытого электричества не перешло в Гекса.
Кстати, именно после тех нескольких дней аркканцлер наложил строгое вето на какие-либо работы с электрическими стержнями.
Все это очень угнетало Думминга, искренне уверенного, что мир должен работать более эффективно.
Но сейчас даже то немногое, что было в этом мире правильным, становилось неправильным.
Он мрачно уставился на гусиное перо Гекса, замершее в переплетении проводков и пружин.
Дверь с треском распахнулась. Только один человек был способен открывать дверь подобным образом. Думминг даже не стал оборачиваться.
– Здравствуйте еще раз, аркканцлер.
– Этот твой думающий двигатель работает? – спросил Чудакулли. – Возникла одна интересная…
– Не работает, – перебил его Думминг.
– Что, взял выходной в честь страшдества?
– Посмотрите сами, – пожал плечами Думминг.
Гекс написал:
«+++ Оп-ля! А Вот И Сыр! +++ ДЫНЯ ДЫНЯ ДЫНЯ +++ Ошибка По Адресу: Анк-Морпорк, Улица Паточной Шахты, 14 +++!!!!! Разразразраз-разраз +++ Начать Заново +++»
– Что происходит? – спросил Чудакулли. Остальные волшебники сгрудились за его спиной.
– Знаю, аркканцлер, это звучит очень глупо, но мне кажется… Он чем-то заразился от казначея.
– Ты имеешь в виду слабоумием?
– Полная чепуха, мой мальчик! – воскликнул декан. – Идиотизм – болезнь незаразная.
Чудакулли задумчиво попыхивал трубкой.
– Раньше я тоже так считал, – изрек он. – Но сейчас у меня уже нет былой уверенности. Кстати, мудростью можно заразиться, как вы думаете?
– Абсолютно исключено, – отрезал декан. – Это же не грипп, Чудакулли. Мудрость… она прививается.